Маринка, прохаживаясь по коридору школы вспомогательного обучения, ждала мать: та приходила по-разному – то в три, то в пять часов вечера. Девочка сама прекрасно знала дорогу домой и весь район, но таковы были правила школы. Мимо подростка, как всегда поспешно, прошла знакомая ей женщина. Пару раз в этом году восьмиклассница перекинулась с нею несколькими фразами, пока Зоя Фёдоровна ждала дочь с урока и из столовой с обеда. Девочку удивили словосочетания «Слава Богу» и «дай, Бог», которые женщина произносила в каждой фразе: ведь ни в школе, ни дома Марина таких слов не слышала. Выпускница школы «без пяти минут», хотя и имбецильная, как её между собой называли педагоги школы, но умела нормально говорить, в отличие от тех, кого называли даунами. В разных классах этой школы учились ещё несколько подобных ей детей: Марина на переменах старалась общаться именно с ними. Но иногда девочка завидовала Иринке – пятикласснице с синдромом Дауна, дочери этой матери. Любовно, хоть и иронично, Зоя Фёдоровна обращалась к ней – то «Божья заинька», то «Ирыш-пердыш», гладила по голове, оглядывала с удовольствием её неиспачканную красивую одежду, обнимала, что-то шептала, целовала и по всему было видно, что делала она это от чистого сердца, не «на показуху». Иришка всегда улыбалась, косноязычно лепетала несложные фразы, казалось, она всё понимает и вполне счастлива. А Марину же мать никогда не баловала, была сурова и немногословна, нередко выпивала в выходные дни с компанией дружков и тогда становилась ещё злее к ней. Нередко девочка плакала тайком, навзрыд или беззвучно, смотря по ситуации. Хотя она давно забыла себя прежнюю, глупую и молчаливую, из-за чего и была направлена в эту школу, но мать упорно не видела в дочери позитивных перемен и школьных успехов, часто называла её без причины слабоумной и дрянной девкой.
В школу вошла десятиклассница из средней школы, напротив, через дорогу, Наталья. Она приходила забирать младшего брата с синдромом Дауна. Держалась она всегда строго, казалась недоступной, но Маринке и её удалось как-то разговорить, и с тех пор они даже полюбили общаться при встрече минут по пятнадцать. Подростки кивнули друг другу, улыбнувшись.
– Наталья, – подскочила к ней сразу же Марина. – Пусть твой Колька побудет пока в классе, я видела – их увели из столовой уже. Мне надо у тебя спросить.
Наталья нередко удивлялась тому, почему Марину сочли слабоумной в третьем классе обычной школы и отправили учиться сюда.
В учёбе здесь, отогретая любовью педагогов и технического персонала, девочка стала одной из лучших по программе облегчённого обучения отстающих в развитии детей.
Но десятиклассница обычной школы так и не могла понять, в чём недостаток ума у Маринки, ведь та разговаривала и понимала разные темы.
– Хорошо, – промолвила Наташа и направилась к самому дальнему окну коридора, где девочки обычно разговаривали в этом году.
– Знаешь? – улыбнулась заговорщически Марина. – Мне надо спросить у тебя… про это. Понимаешь?
Наталья недоумённо покачала головой, пожав плечами.
– Мне так надоели друзья мамы! Они уже чуть ли не все остаются у нас на ночь, долбятся ко мне в комнату, мешают спать. А я не хочу беременеть, не хочу детей… Мне соседка, она – студентка где-то, рассказала. А ты… пробовала… секс? Это интересно? Матери вот нравится. Видела у неё двоих в постели. А я боюсь.
– Вот и правильно: бойся, – с убеждением в голосе ответила Наталья. – Мне мать советует лечь в постель к мужчине только в замужестве.
– Что это?
– Когда совершеннолетние люди оформляют брак в ЗАГСе. Тогда можно. И дети тогда – их общие. А так – только твой ребёнок, будешь с ним одна пороться и мучиться.
– Сбежать хочу, – будто не слыша, задумчиво промолвила Марина. – Мамкин дядя Андрей сказал: сегодня же ночью будет со мной.
– У тебя дома – там что? Вертеп? Бордель?.. Подойди к завучу, расскажи!
– Соседка тоже это советовала. Только завуч сказала: после похорон Брежнева. Сейчас ей не до меня.
– А кто ей – Брежнев… Леонид Ильич? – удивилась Наталья.
– Не знаю… Что мне делать?.. Сегодня хотя бы.
– К директору подойди.
– Отведи меня. Ну, пожалуйста! Я боюсь.
Наталья понимала, что спешить ей особо некуда: «продлёнка» здесь до семнадцати часов, она может забрать брата попозже. И подростки направились на второй этаж школы.
Заглянув к директору в кабинет, Марина увидела Зою Фёдоровну, мать Ирины. До девочки донёсся конец слов Галины Леонидовны:
– …не считаю её состояние синдромом олигофрена, вполне нормальна.
Маринка тут же в страхе захлопнула дверь, словно подслушала военную тайну. Девочке бы и на ум не пришло, что сейчас здесь говорили именно о ней.
– Зайди! – громко крикнула директор школы.
Девочки вошли и стояли на пороге, закрыв за собой дверь.
– Здравствуйте! С чем пришли? – удивилась Галина Леонидовна. – Подойдите ближе.
– Здравствуйте! Да вот: Марина не может пойти домой, – бойко ответила Наталья, сделав два шага вперёд. – Там любовники матери домогаются Маринки, стучат в её комнату, мешают спать.
Директор и Зоя Фёдоровна переглянулись, улыбнувшись.
– Марина, ты пойдёшь сейчас пожить у Зои Фёдоровны? – весело спросила Галина Леонидовна. – Ей надо срочно улететь в другой город, на похороны матери, а Иришка не переносит полёты. Да и оставить её не с кем. Вот и побудешь с нею… Ты хорошо у нас в УПК готовила: тебе даже характеристика подготовлена – на повара в ПТУ.
– Ой! Какая удача! – воскликнула Зоя Фёдоровна. – Конечно я возьму: Марина – девочка смышлёная.
– Отлично! А ты, не бойся, – обращаясь к Маринке, сердечно промолвила директор. – Сейчас же иди с Зоей Фёдоровной. Мать твоя, видно, к пяти придёт. Встречу, поговорю с ней. Позвоню в Управление, попрошу комиссию – к вам домой.
– Спасибо! – почти хором радостно крикнули девочки.
– Я пойду, – кивнула Наташа и помахала Маринке, выходя из кабинета директора.
– Вот кто – имбецильная! Мать её, – с досадой в голосе негромко произнесла директор.
Зоя Фёдоровна подошла к Марине, пристально оглядывая ту с головы до ног.
– Ничего, – произнесла она с довольным видом, – одежда твоего размера у меня есть. На время, пока комиссия расследует, всего тебе хватит у меня. Пошли.
Сердечно поблагодарив директора, они вышли и, оживлённо разговаривая, направились к классу, где была Иришка.
А в это время к школе ехала на автобусе мать Марины, размышляя о том, как отказаться от дочки. Зарина боялась, что не усмотрит за сожителями, и её потом обвинят в соучастии в совращении малолетней. Всевозможные страхи крутились в её нетрезвой голове, приводя в отчаяние. Вскоре, выйдя из автобуса, она споткнулась и упала пластом на тротуар, поэтому и не увидела прошедших в пяти метрах от неё женщину с двумя детьми. Зоя Фёдоровна была с Зариной не знакома, а Марина увлечённо отвечала на разные вопросы своей временной мамы, повернув к ней голову.
Мимо спешили люди, пока кто-то из прохожих не поднял Зарину, посадив на скамейку. Майское, неожиданно жаркое, солнце слепило глаза молодой женщине, смешивая пот со слезами на щеках. Но, будучи крайне эгоистичной и глупой, жалела она лишь себя. Молодая женщина взглянула в сторону школы и в унынии побрела туда.
Visits: 4