Анна Фуникова (урожденная княжна Джандиери) – Заслуженный поэт Подмосковья, переводчик, эссеист. Родилась Анна в столице Грузии – Тбилиси, а в 1994 году переехала в Россию. По образованию – физик, преподаватель филиала “МИФИ”. Автор шести поэтических книг, редактор-составитель документальной «Книги памяти жертв политических репрессий города Электросталь». Кавалер Золотой Есенинской медали, лауреат премии «Золотое перо Московии», медали Ивана Бунина, премий имени Ярослава Смелякова и Евгения Зубова Союза писателей России, награждена Знаком отличия «За заслуги перед городом Электросталь». Удостоена главной литературной премии Подмосковья — премии имени Роберта Рождественского Губернатора Московской области. Член правления и высшего творческого совета Московской областной организации Союза писателей России. Член жюри поэтического конкурса Международной премии имени Игоря Царёва. Член Художественного совета телепередачи “Вечерние стихи” интернет-портала “Вечерняя Москва” в Яндекс.Эфире.
Апрельские зимы Зев небес извергал поутру сноп весеннего снега, И в апреле на целые сутки воскресла зима. На ладонях деревьев едва не замёрзли побеги, Днём и ночью природа в округе сходила с ума. Через долгие сутки с той новой зимой распрощались, И распелся внезапно под окнами радостный птах. Оказалось, что давеча зря мы с тобой волновались: Глянь, как заново почки набухли на тонких ветвях! Завтра землю укроют взошедшей травы одеяла И стихи молодые поднимутся песней с листа. Станем жить - не тужить. Если надо - начнём всё сначала, Чтобы сотни улыбок просились на наши уста. Чтобы было легко и надёжно душе, как весною В день любой, и ничто не нарушит волшебный уют. Пусть апрельские зимы обходят наш дом стороною, А январские вёсны - приходят и рядом живут!
Пересечение параллельных Побудь один в надзвёздной башенке, Лови строфу из-под пера. Делись со мной бессмертьем завтрашним, Пои вином в своём "вчера". Тасуй, играя вдохновением, Слова, и очень может быть Всего лишь за одно мгновение Сумеешь вечность переплыть. Омоют душу воды времени, И вдруг объявится строка, Где судьбы наши параллельные Пересекутся на века!
Вот эта улица, вот этот дом... Вот улица и дом, где в детстве я жила, Где бились за спиной два маленьких крыла, И кто-то рядом был, кто целовал в висок, И жизненный росток оберегал, как мог. Перилами обвит опять резной балкон, И, век спустя, таит в себе старинный дом Дыханья всех, кто жил - кто час, кто день, кто миг - За окнами, в тиши, среди цветов и книг. Закрыв глаза, вернусь, чтоб не сойти с ума, К началу всех начал, в края, где нет меня, Не видеть и не знать, как тает скальп зимы. Пусть сыплет дни Господь из солнечной сумы, Сменяет тишину весенний щебет птиц, И девочка глядит на них с балкона ввысь, Из комнаты звучат родные голоса, Вернуться наяву в ту комнату нельзя...
Прощайте, Калаф*!
Памяти Василия Ланового
Свет в зале, финал, пышный занавес вниз опускается...
О, как неожиданно жизнь, словно пьеса, кончается,
Уходят на вечную сцену над тучами низкими
Кумиры, которые стали родными и близкими.
И мир после каждой потери меняется к худшему:
В нём нет Ланового, и нет Евтушенко и Пушкина...
Прекрасный Калаф, ты прошёл через все испытания,
И всё превозмог и испил свою чашу страдания!
В какие края собираешься, принц очарованный?
Расслышит ли кто в сизых далях, морозами скованных,
Твой голос волшебный, чеканящий каждое слово...
Прощайте, Калаф!
Вызываем на бис Ланового!
_________________
*Принц Калаф - роль Василия Ланового в пьесе-сказке
Карло Гоцци "Принцесса Турандот".
Отец Ты мне не оставил любви и печали, Шагнув безрассудно в суровые дали, В немереный Космос, в январскую стынь, И в ней, заплутавший, остался один. Невидимый, больше не встреченный мною, Лишь беглою тенью скользишь за спиною, Таишь в сизом мороке вечной тиши Страданья своей непрощённой души, Разъятой уже на частицы Вселенной... Отец, я не знаю тебя совершенно, Не помню ни голоса и ни лица... Но, пусть этой боли не вижу конца, Я выдохну в ночь, в никуда, наконец: "Прощаю тебя. Спи спокойно, отец."
Солнцеворот Всколыхнул солнцеворот Синевы небесной омут. Память вспять меня ведёт, Возвращая в тёплый город. В стоге прошлого найду Дня заветного булавку: Вместе с бабушкой иду В керосиновую лавку. На макушку небосклон Мёд июля льёт пахучий. Это утро - словно сон Золотой из райской кущи. Жизнь спустя, солнцеворот, Не постичь твою науку... Взяв меня за ту же руку, К Богу бабушка ведёт.
В каморке памяти В каморку памяти заржавленная дверь, Скрипя, откроется, - а там, под слоем пыли, Хранятся дни моих бесчисленных потерь Истлевшим ворохом смешной и грустной были. Вновь перелистываю жёлтые листы Альбома, спрятанного в ящике комода, На фотографии альбомной вижу - ты... Полжизни минуло, а, кажется, - полгода. Давным-давно пора печали отменить, Предвидя боль - и этой боли неизбежность... В каморке памяти досматривает сны, Спустя столетья, нерастраченная нежность.
Шагреневая кожа Перестали ночами, как раньше, слагаться стихи, И покрылась коростой душа, как шагреневой кожей. Плачь, не плачь, не отмолишь у звёздных просторов грехи, Твой сегодняшний день, как вчерашний, безрадостно прожит. Плачь, не плачь, позабыла блаженство паренья душа, Век зазря промотал - на исходе заветная сила. Как железо, съедает твой мозг ненасытная ржа, В нафталине слежались твои серебристые крылья. Нет лекарств от известной болезни, чуди, не чуди. Словно жил и не жил, да ни ростом не вышел, ни рожей... Только медленно-медленно тикает сердце в груди, Заключённое в ветхий чехол из шагреневой кожи.
Беженцы Поседевшие раньше времени и умершие раньше смерти, мы не знаем имён, мы - беженцы по вине нерадивых правителей. Имена, позабытые нами, вороньё бестолковое кличет, наши души, как сны ничейные, ветер в серое небо выдохнет... И века спустя нет конца пути, нет конца беде. Горя горького вновь не вытерпеть, впредь не вынести. Не щадит давно никого из нас время быстрое, стену до небес на костях людских кто-то выстроит... Повторяются знаки грозные из великих книг. Сколько лет брести неприкаянным по чужим краям? Надо к землям обетованным всех нас вывести, Моисея давайте выпросим у Всевышнего!
Опять февраль Опять февраль, как зверь голодный, Натужно воет за окном. Всегда шальной, всегда свободный Деревья гнёт, стучится в дом. В ночном пути промок до нитки, Вдрызг, как старик-сапожник, пьян, К зубам с подобием улыбки Подносит треснутый стакан. Летит в стакан с небесной хляби То полудождь, то полуснег... Рвёт облака, ревёт по-бабьи Февраль, как слабый человек. То клятвы шепчет, то проклятья, Пьёт влагу терпкую до дна, И плачет ночь в его объятьях, Как захмелевшая жена.
Анна Фуникова.
Please follow and like us:
Visits: 319