Мы в очереди друг к другу словно в Мавзолей.
У тебя я одна из многих, и ты у меня такой же.
Но прикоснуться к тебе иногда так хочется!
Ковбой, ну давай произведем наконец стыковку кораблей?
Звоню с воспаленной от слез, невыспавшейся рожей,
А разговариваю как бы про между прочим.
Как будто я молода и задорна,
Как будто Тарантино тут рядом массаж делает стоп…
…Дождик стучит без конца и начала,
Спрятались люди, зонты лишь видны.
Грезятся в лужах иные начала.
Тысяча лет. От весны до весны…
В окно раскрытое проник случайно ветер,
Коснулся нежно губ, волос и рук моих.
В холодном бархате ночи при лунном свете,
Под шелест звёзд в листве берёз притих.
Проклятый холод чувством одиночества
терзает и снаружи, и внутри.
И сколько на огонь ты не смотри,
не тает льдинка грустная, что росчерком
пера я вырвал ночью из груди.
Художник дошёл до тропинки, ведущей через парк, и ступил на траву. Он любил здесь ходить. Мало кто знал эту тропинку, и он каждый раз шёл осторожно, стараясь не поранить подорожник и одуванчики. И проходя этот путь, всегда открывал для себя…
На улице мела февральская позёмка, ветер заунывно и тягуче завывал в водосточных трубах, редкие прохожие зябко кутались в шарфы, пряча покрасневшие носы и вытирая выступившие от ветра слёзы. Припозднившиеся жители городка спешили укрыться в своих тёплых квартирах, устроиться с пледом у телевизора, с его бесконечными ток-шоу и развлекательными передачами.
Показалось мне всё единым
оттого, что легли снега
на дорогу. Сковали льдины
воду мраморную. Луга
не позволили насладиться
зеленеющей тишиной
до поры леденящей. Снится
встреча благостная с весной.
Мне бы жизнь с тобой прожить. Мне бы держать твою руку и знать, что у нас есть завтра и ещё много-много дней впереди, бесконечно счастливых вместе. Мне бы готовить тебе завтрак по утрам, пить с тобой кофе, смеяться и просто быть рядом. Мне бы засыпать у тебя на плече и чувствовать себя слабой под твоим крылом.