– Иди ко мне, девочка моя! – томно шептал красивый мужчина в полутемной комнате.
– Зачем? – тихо спрашивала та, кого он звал, игриво смущаясь.
– Зайка! Иди сюда, – продолжал он с предыханием, сидя в кресле.
Она не могла не уступить. Она его любила. Подошла. Он притянул ее к себе, взявшись за тонкую талию. И… утонул в ее мягкой мохеровой кофточке. Его поцелуи становились все жарче. И все ближе губы подбирались к обнаженной коже девушки…
С момента их последней встречи прошло почти полгода. Иван, ради которого Лола готова была на все, не звонил и не приезжал. Это ее «все» – зачем оно ему? Ивану хватало для разнообразия переспать с ней иногда. Не часто. Когда с женой разводился, или любовница предъявляла завышенные требования в виде новых сапог из бутика.
По ночам Лола писала стихи, а утром шла в свой бабий рабочий коллектив. День проходил за днем. Ничего в ее жизни не происходило. На работе только и слышно было: «Я купила… Я достала… Пойдем покурим…» Лола не бегала, не доставала, не курила. Взлелеянная родителями в детстве, Лола остро переживала их трагическую гибель, когда ей исполнилось шестнадцать. С тех пор и появилась апатия к себе. Боль другого человека чувствовала. Помогала теплым словом, советом. А про себя забывала. И только в тот памятный Новый год на стыке веков, когда все средства массовой информации только и вещали, что об Апокалипсисе, Лола решилась.
Не могла она уснуть в одну из темных декабрьских ночей. Все мечтала. Как привезет ее Иван к своим родителям. Да скажет: «Вот, мама, папа! Женюсь. На Лолушке-Золушке моей. Любимой, нежной, верной…» Никогда в жизни Иван ей слов таких не говорил. А она все представляла…
Утром встала Лола, собрала все свои фантазии в кулак, и давай звонить.
– Алле, девушка, девушка! Это администрация? Скажите, а ведущий специалист Иван Александрович Туманов на месте? Нету? Девушка, девушка! Не кладите трубочку! Подскажите, как мне его найти… Конечно, срочно нужен… Такое дело… Я, видите ли, – его соседка снизу этажом. И квартиру нам прямо с утра затопило… А домой ему звоню – никто не открывает. Девушка, помогите, а!
«Милая» барышня таки любезно дала Псковский телефон родителей Ивана, куда он уехал в отпуск. Ну а найти адрес по справочной ей не составило труда.
Далее Лола талантливо, сказочно, завлекательно исписала лист бумаги, где и назначила Ивану свидание в Новогодний вечер у елки на центральной площади. Приложив к письму в качестве подарка роман Апдайка «Давай поженимся», Лола стала готовиться к встрече. Купила белый полушубок, заказала у дорогого мастера белый костюм, ну а белые сапожки тоже подошли как нельзя кстати. И только шляпа и сумочка – ярко-красного. Ну кто? Кто еще будет выглядеть красивее нее на этом балу жизни, празднике, выстраданном самой?
Потом они с Иваном придут в ее однокомнатную, зажгут свечи, и они будут – обязательно будут – вместе всю жизнь. Ее любви хватит на двоих. Да, и еще у них родится Настя, как в сказке «Морозко». На-стень-ка! До-ча! Лола уже ее любила. И всегда с завистью смотрела на проходящих по улице мам с детьми. Господи! Да свершится ли это когда-нибудь? Реальность, ау! Я здесь, и меня зовут Лола!
Когда наступило 31-е, шумные работницы швейной фабрики буквально умоляли Лолу остаться в их праздничном застольном кругу, она загадочно улыбалась и тихо отказывалась: «Не могу, у меня свидание».
В назначенный час Лола стояла у нарядной елки и ждала… Через час она стала согреваться прыжками на месте, растираниями щек. Еще через час она собралась уходить, и уговорила себя: «Стою последние пять минут. Затем ухожу. Раз и навсегда. Точка».
– Не холодно ли, – послышалось откуда-то сбоку, – тебе, девица? Не холодно ли, красавица?.. Давно наблюдаю за тобой. Замерзла ведь, правда? Давай знакомиться! Меня зовут Дед Мороз, а тебя, – только не говори, что это не так, – конечно, Настенька!
– Не угадал. Лола. И вовсе мне не холодно.
– Эх, Лола, Лола, а я думал здесь фильм про «Морозко» снимается. Дай-ка, думаю, поучаствую. Вон и с камерами мужики стоят.
– Мужчина, я, пожалуй, пойду. На самом деле я очень, очень сильно замерзла. До свидания.
– Лолочка, милая, ясноокая, розовощекая Лола, подождите! Я угощу вас, чем только пожелаете.
Заметив недоуменное выражение лица Лолы, молодой человек продолжал уговаривать:
– Не могу я вас так отпустить, ей-богу. Понравились вы мне, девушка, честное слово. Пойдем, кофе попьем, согреемся. Я ведь тоже замерз.
Так в ее жизни появился другой мужчина, внезапно проявивший те заботу и серьезное внимание, каких она ждала от Ивана. Но сердце! Сердце не так бешено стучало, как с Иваном. Она продолжала надеяться: позвонила как-то в администрацию. Тот же знакомый голос сообщил, что Иван Александрович Туманов попал в аварию аккурат перед Новым годом, когда возвращался из отпуска.
– Телефон…
– Что? – переспросила административная девушка, не понимая.
– Телефон больницы какой? Где он?
– А вы ему кто?
– Я?.. – осеклась Лола и положила трубку.
Кто она ему? Да никто. Конечно, никто. Но ведь он ехал к ней! Торопился! А она!? Она думала, что он ее не хочет видеть. Что он ее не любит. А он просто физически не смог к ней прийти. «Попал в аварию!» – как эхо на «заевшей» пластинке прокручивались мысленно слова из трубки телефона. «Я должна его найти! Я должна бороться за свою любовь! – подумала Лола. – Эгоистка! Какая же я эгоистка! Встречала Новый год с другим мужчиной, в то время как Иван так нуждался в ней!»
Она долго и нудно обзванивала все больницы города. Наконец-то узнала нужную, и еще о том, что с Иваном ничего серьезного не случилось, что он в порядке, что скоро выписывается. Такой простой вопрос: почему Иван ей не позвонил – не пришел взволнованной за жизнь любимого Лоле в голову. Быстренько собралась, выскочила на улицу, затормозила одну из проезжающих мимо машин. В отделение никого не пускали: время посещения больных как раз заканчивалось. Она просила медсестру у входной двери сделать для нее исключение, когда из больничного коридора выходила пожилая пара.
– Вот, кстати, родители пациента Туманова! Можете с ними пообщаться, – проговорила медсестра и исчезла.
– Что значит пообщаться? Вы кто? С работы? – сходу спросила мама Ивана Лолу.
– Я? – второй раз за день пришлось Лоле повторять этот вопрос и остро осмысливать ответ на него. – Я, не знаю, говорил ли вам обо мне Иван, но я очень его люблю, и он торопился ко мне… Все это произошло из-за меня…
– Стоп, стоп, стоп! – резко прервала Лолину словесную путаницу полная грузная женщина. – Я поняла: ты – та самая Лолита, которая любит писать письма и самой вешаться мужикам на шею?
Смысл произнесенных слов медленно протекал в Лолино сознание, заполняя и вытесняя любое влюбленное пространство: «Я не должна здесь быть! Меня здесь не ждали! Он меня не любит! Это конец всего, всей моей любви».
Суровая дама бесжалостно продолжала:
– Слышь, Александр? Это та самая безумная, которая додумалась прислать на наш адрес Ванюше супер-признание в какой-то такой неземной любви с претензией на оригинальность собственной персоны! «Давай поженимся!» – книжку прислать с таким названием! Это ж надо! Скромнее будь, дорогуша! Хорошо, что я Ване не отдала сие сумасшедшее послание…
Лола молча стояла, прислонившись спиной к побеленной стенке. Она смотрела в даль. Сквозь мать Ивана, сквозь поддакивающего отца, сквозь окно, пропускающее солнечные закатные лучи. «Иди ко мне, зайка!» – «Зачем?» – «Иди!». Она шла к нему. Зачем? Нет никакой любви. Нет. Для нее нет. Зачем она здесь? Лола медленно прошла мимо что-то еще говорящей несостоявшейся свекрови. Она спускалась по лестнице, вспоминая ЕГО томный голос, ЕГО мягкий шелк волос, морскую голубизну глаз. Никогда они не будут вместе… Прощай, Иван! Прощай!.. Прощай, надежда! Прощай, любовь! Все, прощайте!.. Спасибо за внимание! Прошу, аплодисменты!
Лола так же медленно, тяжело поднималась по лестнице своего дома, игнорировав на этот раз лифт. Зашла в квартиру, разделась. Открутила кран в ванной. Легла в пенистую горячую воду. «Сумасшедшая!» Она – сумасшедшая! Лола неестественно громко засмеялась. И повторила «диагноз» вслух. Взяла с полочки любимую старинную куклу – мамин подарок – с которой не расставалась с самого детства. «Я – ненормальная! Понимаешь?» – продолжала громко хохотать девушка. И, размахнувшись, швырнула куклу об стену. «Я не достойна его любви! Понятно?» – вслед за куклой полетели в стену мыльница, шампунь и все, что можно было взять в руки. Хохот перешел в песню: «Миленький ты мой! Возьми меня с собо-ой! Там, в краю далеком, буду тебе…». Лола хотела заплакать, но услышала длительный непрекращающийся звонок в дверь. «Господи! Какое вам дело до меня!? Не надо ко мне приходить! Я не хочу никого видеть! Я хочу побыть одна!» – думала Лола и продолжала уже рыдать песню. Дверь взломали соседи, вызвав милицию. Ворвались в ванную, столпились: три мужчины и женщина.
– Посмотрите на нее! Напилась и орет тут! – закричала соседка Марина. – А может она наркоманка? Я давно замечала, что она ведет себя как-то не так.
«Даже песню нельзя спеть! – думала Лола. – Потрясающий жизненный вывод: как только я начинаю сильно чего-то хотеть, так тут же оказывается, что этого ни в коем случае делать нельзя!».
Мужчины жестоко рассматривали ее голое тело, отодвинув любимую Лолину шторку с дельфинами.
– Ну что делать-то будем? – спросил муж Марины.
Они разговаривали так, будто Лола – не человек. Она – вещь. Она – не живая. Они – решали, что ей делать, а чего не делать. Им мешало то, что она лежит в собственной ванной и поет песню.
– Вытаскивай ее! Сама она не встанет. Давай – ты за ту руку, а я – за эту, – проговорил один из «ментов».
Они жестко схватили ее привычными движениями под мышки и выволокли на холодный пол ванной комнаты.
– Ай, мамочка, больно же! За что? – беззвучно, как рыба, прошептала обессиленная Лола. И поняла, что будет сопротивляться: не встанет с этого пола. Какое право они имели врываться к ней домой и… Ее руки оказались в наручниках за спиной.
– Вот так-то лучше, – проговорила надменная Марина. – Сщас «скорая» подъедет, быстро успокоит! Вставай, слышишь меня?
Мужики, ловящие каждое слово возвышавшейся гордой уверенной женщины, стали пинать Лолу ногами:
– Че? Не слышишь? Вставай! Наркоманка хренова!
Лола не понимала, что происходит. Ясно одно – сила ее чувств и желаний очень сильно мешает «спать» окружающему миру. Она не была наркоманкой. Она никогда не напивалась. Но завистливой соседке было интереснее думать иначе, на своем примитивном черно-белом уровне. Лолу завернули в колючее грязное одеяло и отвезли в больницу, как она не сопротивлялась. Чего-то укололи. Не сняли наручники. Вызванный «заботливой» Мариной врач-нарколог, положил ей руку на грудь. Продолжения не последовало, потому что Лола закричала. Утром ее как-то странно отпустили. Нянечка выдала ей кое-какую одежку, шепнула, что можно идти. Лола вернулась домой с пониманием одного: никогда ей нельзя петь песен в ванной. Она легла на кровать, которая знала когда-то мужское тепло любимого человека, и тихо заплакала. Взяла с журнального столика плеер. Надела наушники. Николай Носков разрывался: «Я люблю тебя – это здорово!». Она лежала, слушала и плакала. Во всем мире, наверно, нет такого мужчины, который был бы сильнее ее. Они ее боятся! Из-за этого злятся, обижают. А на самом деле не такая уж она и сильная, какой хочет казаться. Страшно, что защитить от грубости, от фальши, от боли ее совсем некому… Лола наконец-то уснула.
Проснулась оттого, что по ее волосам кто-то водил рукой. Этот кто-то гладил ее нежно и спокойно.
– Я люблю тебя, Лолочка! – услышала она голос новогоднего «Деда Мороза». – Сколько ты пережила, милая!..
– Как ты попал сюда? – просто спросила она.
– Замок же сломан? – поколебался нерешительно Дмитрий. – Я все знаю… Мне одна бабушка у подъезда рассказала. Я звонил тебе вчера… А никто трубку не брал…
– Да. Я провела этот уик-энд в Париже. А на следующие выходные собираюсь… – Лола не договорила. Дмитрий приблизился к ней очень близко и нерешительно поцеловал.
– Я только одного боюсь, – прошептал он.
– Чего? – спросила Лола.
– Что ты до сих пор у той елки стоишь и ждешь…
Юлия Руденко.
Views: 174
1 comment for “Новогоднее свидание”