“Девочка моя… – грустно вздохнул Роман вслед эвакуатору, увозившему его вольвочку. Свою машину он любил почти как женщину. Да что там, гораздо больше! Женщин он любил обычно как-то, а вольвочку – трепетно, как родную. В ней, как в женщине, была и красота, и нежность, и сексуальность. Но помимо этого ещё и какая-то душевность, уютная, доверчивая теплота. – Ничего, милая, мы тебя починим, приведём в порядок. Только дай время…”
Он так и не понял, как можно было ночью на совершенно свободном шоссе так его обгонять, чтобы безобразно покалечить весь левый задник его машины. “Козёл винторогий!” – Обречённо ругнулся он про себя на виновника ДТП. Но пока разбирались с ГИБДД, пока ждали эвакуаторы, все эмоции кончились, уступив место мрачной усталости. Теперь надо было как-то добираться до Питера.
Застегнув молнию куртки до конца – так, что над высоким воротом были видны только глаза, накинув на голову капюшон, Роман побрёл по улице, ещё погружённой в хмурый предрассветный сумрак. Оплата эвакуатора выбрала почти всю наличность из его кошелька. И он размышлял, как лучше – на электричке или на автобусе – поехать домой? От Великого Новгорода до Питера не так уж далеко.
С вечера резко похолодало. Задул пронзительный северный ветер. На стылую ноябрьскую улицу решительно заглянула зима. Поглубже засунув руки в карманы своей парки, Роман быстрым шагом пошёл вперёд, всматриваясь вдаль. В конце улицы виднелась автобусная остановка. Может удастся что-то узнать про транспорт, курсирующий между двумя городами?
Едва подойдя к остановке, он увидел подъезжающую маршрутку с трехзначным номером на лобовом стекле и надписью «В.Новгород – Санкт-Петербург». Роман выставил вперёд правую руку, и машина послушно остановилась возле него.
– Командир, – отодвинув тяжёлую дверь в сторону, спросил Роман у водителя, – довезёшь по Питера?
– Садись, как раз одно свободное место осталось! – согласно кивнул коротко стриженной головой солидный дядька за рулём.
Облегчённо вздохнув, Роман стал неловко пробираться по узкому проходу в конце салона. В половину шестого утра желающих ехать в Питер было много, почти полная маршрутка. Он сел в самом углу и прикрыл глаза, пригревшись и намереваясь проспать до самого конца путешествия.
Ася с усилием открыла тяжеленную железную дверь подъезда. Ветер дунул в лицо таким холодом, что она вздрогнула, поспешила стащить с шеи тонкую шёлковую косынку и накинуть её на голову. В пятницу вечером, когда она выезжала из Питера в Новгород к тёте Маше, была ещё обычная хмурая осень, а вчера вдруг разом началась зима. И в тонком осеннем пальто, да ещё без шапки, было холодно. “Ладно, до остановки маршрутки не далеко, замёрзнуть не успею! – Подумала Ася, поднимая воротник повыше, – а в Питере сразу нырну в метро”.
Ей не удалось купить билеты на маршрутку на вечер воскресенья, пришлось брать на первый утренний рейс понедельника. Но она не пожалела, хотя вставать в пять утра – то ещё удовольствие. Но тётя Маша, узнав о том, что племянница загостится у неё ещё чуть-чуть, улыбнулась так радостно, так благодарно, что в сердце у Аси что-то дрогнуло. Не было у неё никого, кроме тётушки. После смерти родителей тётя Маша осталась единственным родным человеком. Хоть и была уже старенькой, здоровье подводило всё чаще и чаще, но на предложение племянницы перебраться к ней в Питер категорически отказывалась. Трудно в таком возрасте менять привычное место жительства. Вот и моталась Ася чуть не каждые выходные в соседний город навестить старушку, а то и помочь чем-нибудь, да лекарства привезти. С учительской пенсии-то не разбежишься!
Она обрадовалась, увидев свою маршрутку на остановке, и быстро юркнула в тёплое нутро салона. А на улице крепчал ветер, всё ниже и ниже нависали плотные серые тучи. Когда выехали из города, ещё пустого в этот утренний час, первые редкие снежинки закружились, заметались в воздухе, подхваченные резкими порывами ветра.
Роман спал, прислонившись виском к прохладному стеклу. Во сне он ремонтировал совместно со старым знакомым автослесарем Степанычем свою вольвочку. И так у них всё быстро и хорошо получалось, что машинка на глазах приобретала свой прежний вид, а на душе её хозяина становилось тепло и покойно. Он даже улыбнулся во сне, так и не заметив, что уже выехали из города. И маршрутка шустро крутила колёсами по пустому шоссе, преодолевая сопротивление мощных порывов ветра. В лобовое стекло уже вовсю неслись стаи белых мух.
В уютном сне Степаныч ковырял гаечным ключом какую-то гайку и вдруг вскинул лысую, похожую на бильярдный шар, голову и с тревогой посмотрел на Романа. «Горим, Рома, пожар!» – произнёс он отчетливо. И тут же возник отвратительный запах палёного пластика.
Роман мгновенно вынырнул из глубин сна и принюхался. И правда, в салоне пахло палёным. Он взглянул на спящих пассажиров, на невозмутимо крутящего баранку водителя и поднялся со своего места. Пробравшись на непослушных со сна ногах к водительскому месту, он спросил тревожным шепотом:
– Командир, ты запах чувствуешь? Кажется, что-то горит.
Водитель встрепенулся и закрутил головой в поисках источника неприятного запаха. А когда снизу из-под ног дремавшего на переднем сиденье пассажира потянулась тонкая струйка едкого дыма, резко нажал на тормоз. Роман еле удержался на ногах, вцепившись двумя руками в поручень. Машина встала, словно ткнувшись носом в невидимую стену. Пассажиры стали просыпаться и недовольно ворчать.
– Граждане пассажиры! – громко произнёс водитель, пытаясь скрыть тревогу в голосе, – просьба покинуть салон автомобиля!
– А чего случилось-то? – стали доносится сонные голоса из разных концов салона.
– Ой, чем это пахнет?! – испуганно воскликнул кто-то, и в воздухе вперемешку с дымом запахло паникой. – Горим что ли?
Салон маршрутки медленно заполнялся дымом.
– Пожар?! – кто-то уже потянулся, вытаскивая из-под сиденья багаж.
– Прошу покинуть салон машины! – повторил водитель, поднимаясь со своего места и рыская в поисках огнетушителя.
– Это проводка, командир? – всё так же шёпотом поинтересовался Роман.
– Похоже на то… Слушай, друг, выведи всех из машины, и чтоб без паники, ладно? – в глазах водителя была просьба. Роман кивнул и распахнул боковую дверь, впустив в салон холодный, но чистый воздух.
Народ выползал из маршрутки кто медленно, нехотя, недовольно ворча, ища виноватых, а кто побыстрее, без лишней деликатности отталкивая попутчиков локтями. А вокруг лютовала пурга. В серой рассветной хмари на расстоянии десяти шагов ничего не было видно кроме снежного мельтешения.
Люди сгрудились на обочине, поднимая воротники, надевая шапки и капюшоны. Роман обратил внимание на девушку в хлипком осеннем пальтишке, в шёлковой жёлтой косынке на голове вместо шапки, в невысоких сапожках, оставлявших открытыми почти все ноги до самого подола на уровне колен. “Вот сумасшедшая девица, – подумал Роман, – это ж надо так вырядиться в такую-то погоду!”
Он подошёл к водителю посмотреть, что тот обнаружил под капотом. Из моторных лабиринтов шёл дым, тут же смешиваясь со снежными вихрями и пропадая в сумерках.
– Что, плохо дело? – сочувственно спросил он у водителя. Тот только расстроенно покачал головой.
– По технике безопасности я не имею права дальше ехать, – ответил тот, бросив на Романа виноватый взгляд.
– А мы как же?
– А для вас я вызову резервный автобус.
Молодой парнишка, по виду студент, отделился от кучки тревожно ворчащих пассажиров и подошёл.
– Долго нам ещё мёрзнуть на улице?
– Пока резервный автобус не приедет, – ответил водитель, тыкая грязным пальцем в экран телефона. – Сейчас сообщу начальству о поломке. Оно вышлет машину.
– Так может мы в салоне подождём? – зябко ёжась, поинтересовался студент.
– Нельзя. Это опасно. Проводка где-то горит. Может так полыхнуть, что мало никому не покажется. И двигатель я больше включать не имею право. А без двигателя печка не работает.
– Ну, ты поторопи их там, командир, – попросил Роман. – а то мы на таком холоде долго не продержимся.
Он окинул взглядом пустынное шоссе, серой лентой уходящее в снежную круговерть. Вокруг не было видно ни дома, ни заправки, ничего. Ровное поле, продуваемое всеми ветрами, и асфальтовое полотно шоссе. Люди сгрудились в нескольких шагах от маршрутки, опасаясь подходить совсем близко. Роман вытащил из кармана пачку сигарет и долго пытался прикурить, уворачиваясь от порывов ветра, сердито швырявшего ему в лицо колкие снеговые иглы. Скверная ситуация. Хорошо ещё от города далеко отъехать не успели.
И тут его взгляд упал на девушку в жёлтой косынке. Её тонкая фигурка как берёзка гнулась под порывами ветра. Судорожно сжимая воротник пальто, пытаясь закрыть им шею и подбородок рукой в тонкой перчатке, она переступала с ноги на ногу, притопывала, подпрыгивала, пытаясь хоть как-то согреться. “Вот дурочка отмороженная!” – Подумал Роман и, отшвырнув в снег недокуренную сигарету, направился к кучке пассажиров.
Красный огонёк не потушенной сигареты тут же растаял в снежном сумраке. Роман встал рядом с девушкой в косынке так, чтобы хоть немного закрыть её от ветра.
– Вы случайно не в коммунальной службе работаете? – спросил он, чувствуя, как яростно ветер толкает его в спину.
Девушка вскинула на него серые глаза. Из-под жёлтого шёлка косынки выбивались тёмные пряди, от растаявшего снега под глазами расплывались пятна туши для ресниц. По виду ей было не больше 30-ти.
– Почему именно в коммунальной? – спросила она тоненьким, дрожащим от холода голоском.
– Потому что только для наших коммунальных служб зима всегда наступает неожиданно.
Девушка попыталась улыбнуться побелевшими губами.
– Нет. Просто в пятницу вечером в Питере ещё была осень.
– Значит, вы из Питера.
Незнакомка утвердительно кивнула. Кончик её носа покраснел, губы уже приобретали синеватый оттенок и мелко дрожали. Волны зябкой дрожи сотрясали её тело и она, не в силах справиться с дрожью, как-то жалобно и виновато посмотрела на него, будто извинялась за свой внешний вид, совершенно не радующий мужской взгляд.
Подошёл водитель и сообщил:
– Скоро приедет резервный автобус и отвезёт всех к месту назначения.
– Какое счастье! – выдохнул женский голос.
– И сколько нам ждать этот ваш резервный автобус? – сердито спросил мужской.
– Примерно полчаса.
– Да мы тут околеем за полчаса! – возмутился кто-то, чьё лицо Роман не разглядел в снежном мареве.
“Ну, околеть не околеем, – подумал он, – но воспаление лёгких некоторые заработать успеют”.
– Слушайте, барышня, – произнёс он, решительно дёргая молнию на куртке, – за полчаса вы в своём пальтишке точно околеете. Идите сюда!
Ася непонимающе уставилась на мужчину, так удачно заслонившего её от ветра. Высокий, широкоплечий, немного смахивающий на шкаф в своей чёрной парке, он расстегнул молнию и раздвинул полы куртки. Под курткой виднелся серый шерстяной свитер с высоким воротом.
– Идите сюда! – повторил он, – вдвоём будет теплее.
Она испуганно попятилась от него и затрясла головой.
– Что вы… нет…
– Да бросьте вы! Выбор-то у вас небольшой: воспаление лёгких или объятия незнакомого мужчины. Советую выбирать меньшее из зол. А мужу рассказывать не обязательно.
– К-к-какому мужу?.. – растерянно пробормотала Ася, трясясь от холода так, что зуб на зуб уже не попадал.
– Так. Мужа значит нет. Хорошо, – незнакомец, не особенно церемонясь, сгрёб её ручищей, развернул спиной и прижал к своей груди, укрыв полами вместительной куртки.
Ася ойкнула и замерла, даже дышать перестала, чувствуя, как её со всех сторон обволакивает тепло незнакомца. В кольце его рук было тесно. Сквозь все слои одежды она чувствовала, как мощно, сильно бьётся его сердце, распространяя упругие пульсации прямо в её левую лопатку. А макушке, укрытой тонкой шёлковой тканью, стало вдруг тепло от его дыхания.
– Если бы я был джентльменом, я бы отдал вам свою куртку, – проговорил он тихо, так, что услышала только она, – но вам, барышня, не повезло. Я вовсе не джентльмен. И ни за какие коврижки не отдам свою куртку никому, даже вам. Но своим теплом могу поделиться. Так что пользуйтесь, пока я добрый.
Роман стягивал руками полы куртки, одновременно обнимая барышню. “Вот ведь, дурочка”, – подумал он и улыбнулся. Никогда в жизни ещё не приходилось вот так вот обнимать женщину при таких обстоятельствах. Её хрупкая фигурка казалась совсем маленькой в его медвежьих объятиях. Хрупкая, дрожащая, всхлипывающая.
– Эй, снегурочка, – встрепенулся он и забеспокоился, – вы чего носом там шмыгаете? Плачете что ли?
– Нет, – пискнула она жалобно, – просто мне дышать трудно… Если вы не ослабите руки, вскоре будете крепко обнимать труп.
Роман разжал объятия. “Ну и медведь же я!” – С досадой подумал он и вздохнул.
Они стояли посредине бескрайнего поля, на обочине уходящего в бесконечность шоссе, в самом центре погодного катаклизма, стояли тесно прижавшись друг к другу, укрытые одной курткой на двоих. Вокруг бушевал ветер, колючий снег пытался забиться под капюшон. А между ними, между двух тел, укрытых одной курткой, скапливалось тепло, сгущалось, обволакивало обоих, притягивало к друг другу ещё теснее, ещё крепче. Роман почувствовал, что незнакомку отпускает первоначальная скованность и робость. Спина её расслабилась, плечи обмякли, затылок прижался к его плечу. Ему показалось, что девушка, пригревшись, засыпает в его объятиях.
То ли ветер яростными порывами раскачивал обоих, то ли Роман укачивал в кольце своих рук мирно дремавшую девушку, как маленького ребенка. Но внутри него зародилась и стала разрастаться тёплая волна, наполняя каждую клеточку тела светлой нежностью.
Это не было банальное физическое влечение. Он её не хотел. Она УЖЕ была его, была внутри него. И осознал он это всем своим существом, как человек осознаёт собственное сердце у себя в груди. Она была его частью, его сутью. И память о ней всколыхнулась из самых глубин его естества и затопила ошеломлённое сознание. Он её знал!..
Знал запах её кожи, знал каждый изгиб и закоулочек её тела, знал, как сладко засыпать под мерный стук её сердца под самым ухом, знал, как просто и легко попасть в резонанс с её дыханием. Знал, потому что это была ЕГО женщина… И всегда была его! И сто лет назад, и триста, и, даже, тысячу. Она всегда была его женщиной. Просто он почему-то забыл это, а сейчас вдруг вспомнил.
Укрытая от непогоды объятьями незнакомца, Ася блаженно притихла. Это было так странно, как во сне… В давнем волшебном сне эти руки уже обнимали её когда-то, к этой груди она уже прижималась доверчиво, ритмичные гулкие удары его сердца успокаивали, убаюкивали, доносясь из туманных глубин памяти. Это был сон. И просыпаться ей совсем не хотелось.
Сквозь снежные вихри на шоссе замелькали жёлтые пятна света. Замерзающие пассажиры обрадованно зашумели, увидев подъезжающий к ним микроавтобус. Ася, пригревшаяся в объятиях незнакомца, вдруг с сожалением поняла, что даже самые прекрасные сны заканчиваются. Вот сейчас они сядут в автобус каждый на своё место и даже словом больше не обмолвятся. И стало остро жаль терять что-то странное, молчаливое, не имеющее названия, возникшее между ними за эти полчаса.
Автобус остановился, и маленькая кучка людей, радостно гомоня, бросилась в его тёплое гостеприимное нутро. Все послушно расселись согласно купленным билетам. Незнакомка в жёлтой косынке оказалась спиной к водительскому месту, а Роман уселся в самом конце салона. Он снова прислонился виском к холодному стеклу, но спать уже совсем не хотелось. Он пытался понять, что же с ним произошло, пока он согревал в своих объятиях закоченевшую барышню.
Она совершенно была не в его вкусе. Он любил крупных, мягкотелых блондинок, ярких, шумных, весёлых. От которых исходило ощущение праздника. Праздника, насладившись которым в полной мере, можно было легко забыть и идти по жизни дальше, не отягощая себя ненужными проблемами. А на бледном личике незнакомки читалось, что жизнь её состоит из сплошных проблем. И красный с мороза нос, сопливый к тому же, который она то и дело вытирала носовым платком, был лишь самой малой из них. «А я для чего? Вдвоём-то с проблемами легче справиться!» – неожиданно для самого себя подумал Роман и разозлился. Ну какое ему дело до чужих проблем?! А в душе ворочалось непривычное сомнение: разве эта отмороженная дурочка была чужой?
Он прижал руку к груди, чтобы снова почувствовать то тепло, что скопилось между ними за полчаса и стало общим, единым, нераздельным. Долго ли оно ещё там сохранится? До того момента, как он снимет куртку? И захотелось больше никогда не снимать парку, срастись с ней, точно с новой кожей, лишь бы не потерять то важное, что дышало под ней. “Бред какой-то!” – Подумал Роман и усилием воли заставил себя не думать о незнакомке. В конце концов у него пострадала в аварии любимая машина! А он думает о всякой ерунде.
Ася старалась не смотреть в ту сторону, где сидел незнакомец. Но за окном кроме мельтешения снежных полчищ ничего невозможно было рассмотреть. И взгляд сам собой тянулся в конец салона. Здоровый мужик, лет 35, крупный, сильный, уверенный в себе. Она побаивалась таких всегда, может, потому что ей самой не хватало уверенности в себе? Этакий хозяин жизни. Пусть маленькой, своей собственной жизни, но хозяин. Инстинкт подсказывал, что от таких лучше держаться подальше. Почему? Ведь он щедро поделился с ней своим теплом, уберёг от простуды. И в кольце его рук было так хорошо, так спокойно и надёжно! Кажется, именно теперь она поняла смысл выражения «как за каменной стеной». Но такие мужчины выстраивают каменные стены, чтобы защитить от жизненных проблем, вокруг совершенно других женщин, не таких, как Ася. Это она знала точно.
Незнакомец был из породы журавлей в небе. Она же не дотягивала ни до журавля, ни до лебедя – так, серенький воробышек. Но она была из тех, кто предпочитает гордое одиночество синице в руках.
Не сдержав разочарованного вздоха, Ася уставилась в окно. Надо было просто сказать спасибо незнакомцу, хотя бы за то, что он разрушил стереотип в её голове. До сегодняшнего дня она была уверена, что настоящие мужчины повывелись, исчезли, как редкий краснокнижный вид, уступив место инфантильным, слабым, самолюбивым эгоистам. Но вот ведь, один ещё остался, и ему не безразлично, заболеет она воспалением лёгких или нет, и собственного тепла не жалко, чтобы отогреть совершенно незнакомую женщину. Но сны имеют свойство заканчиваться и наяву никогда не повторяются. Она усилием воли оставила несбыточные мечты снам и сосредоточилась на мыслях о работе и тёте Маше.
Вскоре за окнами замелькали окраины Питера, скопления автотранспорта предрекали грядущие пробки. Подъехав к метро, народ высыпал из маршрутки и поспешил к подземному переходу. Роман старался не смотреть на мелькающую впереди жёлтую, нелепую при такой погоде, косынку. Мысленно пожелав незнакомке всё-таки избежать воспаления лёгких, он остановился у кассы в метро, покупая жетон. А девушка, достав из кармана пальто проездной билет, быстро проскользнула через турникет. И пути их разошлись навсегда…
Стоя на эскалаторе Роман терзался непонятным сомнением. Словно терял что-то невероятно важное, значимое, без чего его жизнь станет пустой и бессмысленной. “Всё, поздно”, – думал он, всё ещё пытаясь загнать себя на привычную колею беззаботной, отлаженной жизни. А под курткой всё ещё грело, всё ещё дышало ощущение её хрупкого, доверчивого тела. Он вытянул шею и посмотрел вниз по ходу эскалатора. Метрах в двадцати от него маячила нелепая жёлтая косынка. А эскалатор медленно, но неумолимо нёс их в гулкие лабиринты метро, заполненные толпами спешащих на работу людей. Найти друг друга в этих толпах будет уже не реально.
“И что я торможу?” – Рассердившись на свою нерешительность, подумал он и сорвался со своего места, и побежал по ступеням вниз, доставая из кармана айфон. Когда до конца эскалатора оставалось уже совсем немного, он остановился возле девушки и скомандовал:
– Быстро диктуйте мне свой телефон!
Ася вздрогнула от неожиданности и испуганно уставилась на него большими серыми глазами.
– Зачем?..
– Должен же я узнать, заболеете вы воспалением лёгких или нет?! Ну же, диктуйте! Эскалатор заканчивается.
И Ася, как во сне, не успев как следует поразмыслить, продиктовала свой номер телефона. И вот уже эскалатор вынес их на платформу станции метро, густо заполненную пассажирами. Уже теряясь в толпе, незнакомец махнул ей рукой и крикнул:
– Я записал вас под именем «снегурочка»! – и исчез.
Он не позвонил ни завтра, ни на следующий день…
Через неделю Ася перестала ждать звонка, найдя кучу оправданий своему странному попутчику и мысленно с сожалением помахав рукой улетающему журавлю. У него, должно быть, куча дел! Ну, с чего он будет ей звонить? Наверняка он забыл о ней сразу, как сел в поезд метро. А ещё через неделю на выходных собралась снова навестить тётю Машу в Новгороде.
Она влезла в маршрутку и, сунув сумку с продуктами и лекарствами под ноги, села на своё место. Зима в этом году баловала петербуржцев снегопадами и метелями. Из-за сугробов по обочинам дорог уже трудно было проехать, а уборочная техника всё чаще перегораживала проезжую часть. Мороз разрисовал окно микроавтобуса диковинными узорами. Ася подышала на стекло и потёрла пальцем образовавшуюся круглую проталинку. Машина тронулась и медленно влилась в транспортный поток широкого проспекта.
Вдруг в сумке, что прижалась боком к Асиной ноге, в кармашке завибрировал телефон. Нежную лирическую мелодию из-за уличного шума было не слышно. Но волны вибрации отчётливо ощущались даже сквозь голенище зимнего сапога. Ася достала телефон.
– Привет, снегурочка! – бодро произнёс знакомый голос. – Как поживает твоё воспаление лёгких?
– Никак, – сердце ёкнуло и забилось часто-часто, – даже насморком толком не удалось заболеть!
– Ну, значит в качестве обогревательного прибора я заслуживаю знак качества! – усмехнулся незнакомец. – А ты сейчас где?
Пропустив мимо ушей это «ты», она выглянула в прозрачный круглый пятачок в морозном рисунке окна.
– Я в маршрутке, еду в Новгород.
– Где именно?
– А только что отъехали от «Московской».
– Понял. Ну, пока, снегурочка! – и отключил телефон.
Ася с удивлением уставилась на экран своего мобильника. Как странно он оборвал разговор. Да и вообще он странный, очень странный, не такой, как все.
Детская мечта, взмахнув радужным крылом и обдав ароматом чуда, пролетела мимо. Она положила телефон в карман пуховика и сосредоточилась на проплывающих мимо огнях большого города. Мысль о том, что он все-таки позвонил, почему-то грела душу.
Водитель маршрутки ругнулся про себя, когда большая чёрная машина из левого ряда неожиданно вклинилась перед ним и, включив правый поворотник, стала притормаживать и оттеснять к обочине.
– Ты что творишь?! – возмущённо произнёс вслух водитель, но нажал на тормоз.
Из машины выскочил мужик в чёрной куртке и подбежал к водительской двери, просительно застучав в стекло согнутым указательным пальцем. Водитель, настраиваясь на скандал, недовольно опустил стекло.
– Слышь, командир, – на лице незнакомца сияла дружелюбная улыбка, а в голосе слышались извиняющиеся нотки, – прости пожалуйста, мне надо только забрать у тебя одного пассажира, вернее, пассажирку. Это очень важно!
– Какую ещё пассажирку?! – удивился водитель.
– Снегурочку!
Странный мужик обежал капот и потянул на себя боковую дверь маршрутки. Всунув припорошенную снегом лохматую голову в салон, он громко произнёс:
– Снегурочка, ты где? Пойдём скорее!
Глаза Аси удивлённо округлились при виде того самого незнакомца, и она стала медленно подниматься со своего места, прижимая к груди сумку и чувствуя себя школьницей, которую внезапно вызвал к себе директор школы.
– Давай вещи и пошли! – скомандовал незнакомец, протягивая руку к Асе.
– Куда?.. – прошептала Ася, но послушно протянула ему сумку и стала выбираться из маршрутки под ошарашенными взглядами других пассажиров.
– Сейчас увидишь.
Он закинул её сумку в багажник большой чёрной машины, и открыл правую переднюю дверь.
– Садись!
Маршрутка, осторожно объехав вольво, вырулила на трассу, на прощание мигнув красными габаритными огнями. Ася, как под гипнозом, безропотно села на переднее сиденье.
– Куда мы едем? – спросила она, борясь с робостью и любопытством, то растирая, то сжимая в кулачки озябшие руки.
– В Новгород. Не хочешь в Новгород, поедем в любое другое место! – незнакомец тронул с места автомобиль и плавно влился в общий поток транспорта.
– Разве мы уже на «ты»?
– Конечно. Давно.
– Правда? А я не заметила.
Незнакомец бросил на неё взгляд полный нежности и восторга и накрыл ладонью её левую руку, уже привычно озябшую. И её маленький кулачок утонул в том самом тепле, которым так щедро делился с ней незнакомец под завывание метели на трассе “Новгород – Петербург”. Как-то сразу стало не только тепло, но и спокойно, уютно, хорошо. Эта широкая, крепкая мужская ладонь была мягкой, ласковой и… удивительно родной.
Ася тихо засмеялась, глядя на мелькающие мимо окна автомобиля заснеженные леса и поля.
– Ты чего смеёшься? – спросил незнакомец и улыбнулся.
– Смешно… Ты даже не спросил, как меня зовут.
– Не спросил. И ты не спросила, как меня зовут. Потому что это не важно.
Он чуть сильнее сжал её руку, и она сразу поняла, что действительно всё не важно. Всё, кроме этой руки и этого тепла.
– Совсем не важно, – ответила она, и пальцы их переплелись.
“Ну вот, – подумал Роман удовлетворённо, – теперь всё правильно!” Душевные метания двух недель кончились. Последний кусочек пазла встал на своё место, и картинка сложилась полностью. Теперь он точно знал, какой будет его жизнь дальше… Их жизнь.
– Тебя зовут милая, родная, любимая. У тебя тысяча имён в зависимости от случая и настроения. Хочешь, буду называть тебя лапушкой, или малышкой? – Он посмотрел на неё, и она заметила ласковые искорки в его глазах.
– Не обидишься, если я буду называть тебя медведь, мой медведь?
– Да хоть леший, главное, что твой!
А между ладонями, между переплетёнными пальцами происходил таинственный алхимический процесс: молекулы сплетались между собой, соединялись атомы, суетились протоны и электроны, объединяя, сливая двух разных людей в нечто цельное, неразделимое, единое. Для чего обычные человеческие имена уже никак не подходили, были малы и мелки. Чему было уже совсем другое название, но услышать его, узнать, уловить в хрустальном перезвоне небесных сфер посторонние уже не могли.
Читайте также другие рассказы автора на “Женском Шарме”:
“Гололёд. Рождественская история”
Views: 29