…Европа… Европа… Погулять бы сейчас, ну скажем, по старинному городу с весёлым названием Брюгге… Или по грандиозному, уютному Стокгольму!
…Как бы не так!
…В Москве совсем не холодно… Тихо, медленно падал мягкий, пушистый, белый снег… Надо бы постоять, потоптаться минут двадцать у подъезда… Нужен свежий воздух…
…Я, с трудом нагнувшись, полез в старый чемодан… Мне надо было найти мой зелёный тёплый свитер, так ловко заштопанный моей женой Ларисой… И вдруг я наскочил на фотографию Сашки Гарина, нашего с Ларисой старого друга… Он давно умер, но мы с Ларисой часто вспоминаем о нём…
…Красивый, весёлый, сорокалетний актёр Сашка Гарин, похожий на древнего викинга, появился в нашем с Ларисой доме в году, кажется, в 1988… Или в 1989… Не помню…
….Он, Лариса и Ирка Виноградова (моя подружка с детских лет) работали в недавно организованном, частном театре «Крылатый Сказочник». Дело это было новое, перестроечное, и артисты театра взялись за него горячо, не смотря на смехотворную зарплату – 49 рублей в месяц. Как они жили? Хорошо! Театр быстро стал популярен, и на «грусть» у артистов просто не оставалось времени… Довольно часто стали приходить журналисты… И наши, и иностранные…Намечались двухнедельные гастроли во Францию… Артисты воодушевились и поверили в возможность интересной творческой жизни… А это уже немало!
…Тут надо вернуться немного назад. За два месяца до моего появления в «Крылатом Сказочнике», в Министерство культуры пришло письмо из Ленинграда, от известного режиссёра, который просил разрешение на постановку моей первой комедии «Криминальные анекдоты». Ему разрешили, и я получил 1500 рублей! Свой первый гонорар! По тем временам сумму очень значительную!.. Естественно, я оббегал все ближайшие комиссионки и оделся шикарно! И финскую кожаную куртку, цвета кофе с молоком (моя мечта!), – купил! И лёгкий югославский пуловер, тончайший, светло-бежевый – купил! И замшевые полуботинки фирмы «Саламандра» – с трудом, но купил! А главное – тёмно-синие мягкие джинсы, которые были, как мне казалось, только у меня одного – тоже купил! Всё! Я счастлив, уверен в огромном успехе и с ума от радости не сошёл. Я был уверен, что просто по таланту своему имею право на это редкое и богатое облачение. И воображая себя без пяти минут знаменитым драматургом, я пришёл к Ирке в театр, надеясь произвести на неё (и на других артисток!) впечатление сильное, серьёзное…
…Через полгода, после всего радостного и прекрасного, я случайно узнал, что премьера сорвалась. Причину мне не объяснили. Вскоре пьесу захотели поставить в Москве и в Пскове. Но это тоже сорвалось. Наконец поставили на окраине Союза – в небольшом, профессиональном театре.
…Театр “Крылатый Сказочник” меня поразил! Пьеса была из числа тех, что меня раздражали… Но сыграна она была очень хорошо!
Особенно меня удивил один артист… Красивый, крепкий, стремительный парень с русой бородкой! Во фраке и с маленьким цилиндром на голове, одетом набекрень! Когда он говорил центральный монолог, голубые глаза его сверкали! Да не сверкали, а горели, прожигая зрителей насквозь! Это был Сашка Гарин!
Ирка играла не так ярко, но очень приятно, обаятельно… Я от неё не ожидал такого мастерства… Очень удивила подружечка старинная!
…После спектакля, завершившегося овациями, я прошёл за кулисы и, осторожно, жадно разглядывая красивых молодых актрис, анекдотично дерущихся из–за халвы, пригласил Ирку к себе в гости. Ирка согласилась, но заявила, что без Сашки Гарина и художника-бутафора Ларисы, она не пойдёт. Я с радостью согласился, и через час мы сидели у меня дома… И, обсуждая спектакль, пили купленное по дороге румынское вино, ели венгерскую ветчину, швейцарский сыр с рижским хлебом и свежайшие венгерские ватрушки… К сожалению, сейчас мало кто знает, что это такое… Всё ЭТО!
…А через три недели Лариса переехала ко мне. И моя квартира преобразилась. Она стала чистая, светлая, уютная… И тихо, деловито бродило по ней белокурое, румяное, весёлое чудо природы – моя будущая жена, Лариса Дмитриевна Титова, через год оказавшаяся талантливым драматургом. К великому моему удивлению и радости, конечно!
…Мне кажется, пришла пора рассказать о моих гостях поподробней. И начну я с Ларисы.
…Лариса родилась в Норильске. Сейчас этот город в ужасающем состоянии, а в советское время он был благоустроен. Да, мороз в 40 градусов… Это проблема, но с ней справлялись. Привычно, без особого труда. Зарплаты большие, продуктов навалом… В школах, в больницах, в детских садах – порядок. Был в Норильске хороший театр, серьёзная, талантливая интеллигенция, ни в чём не нуждавшийся рабочий народ… Ну, было хорошо! Каждое лето Лариса и её родители уезжали отдыхать в Крым и тратили, по тем временам, огромные деньги. Папа был водителем “Белаза”, и зарплата у него была 500-600 рублей (на 200 рублей больше, чем у главного режиссёра Московского драматического театра). Мама работала в швейной мастерской и получала меньше отца, но на 50 рублей больше, чем главный дирижёр Московского театра оперетты. То есть 200 рублей. Лариса очень рано проявила себя деятельным человеком. В 12 лет она неожиданно сварила огромную кастрюлю борща, хотя никто её этому не учил. И, самое поразительное, в мороз, 39-40! – с семи лет одна(!) ездила на автобусе в театр смотреть любимые сказки! В городе был порядок, и в нём можно было жить.
Закончив школу, Лариса не знала, что делать дальше, в какой институт поступить. Она прекрасно рисовала, лепила, мастерила оригинальные куклы, игрушки, но посвятить этому делу свою жизнь не хотела. В конце концов, ей повезло. Её учитель рисования, считавший Ларису большим талантом, показал её рисунки своей жене, которая руководила в театре реквизиторским цехом… Та пришла в восторг, и Ларису мгновенно оформили в театр её помощницей. В талантливых людях в театрах всегда нужда. Проработав там неделю, Лариса поняла, что театр – это её жизнь! Она хотела стать актрисой, художником, режиссёром – кем угодно! Она всё это любила и чувствовала! Но произошла ужасная вещь – театр сгорел! И что же теперь делать бедной Ларисе? Слушать советы родственников, которые давались приказным тоном? Иди, мол, в ПТУ – станешь человеком… Ну и так далее… Даже рыбный завод мелькнул… Обещали зарплату в 400 р…
Когда появилось это предложение, Лариса через сутки оказалась в Москве… И без проблем устроилась, по лимиту, на завод имени Лихачёва, кладовщицей. Сутки на работе, трое – дома. С работой в команде с бывшими зэками и алкоголиками она справлялась хорошо. А в общежитии было чисто и удобно…
И Лариса бросилась на поиски театральной жизни! Как много было её тогда в Москве! Сколько существовало самодеятельных театральных коллективов, которыми руководили профессиональные артисты и режиссёры! Как весело и интересно они трудились! Лариса вспоминает это время с восторгом и благодарностью!
…Наконец судьба свела её с Иркой Виноградовой, и та определила её художником–бутафором (и возможной актрисой) в один их первых частных театров, в “Крылатый Сказочник”, главным режиссёром которого был некий Рене, по прозвищу Бакинец, – Великий Подарок Кавказа… Так его в шутку звали артисты театра. Вообще его не любили. Терпели как хозяина. Если я буду что-то говорить о нём, то решил называть его просто – главреж. Так мне удобней.
…Очутившись в “Крылатом Сказочнике”, Лариса и познакомилась с Сашкой Гариным, который в моем рассказе занимает одну из центральных ролей… Теперь его очередь! Рассказываю о нём!
…Десять лет тому назад Сашка закончил Московское Высшее Театральное Училище… Какое – не помню… С четвертого курса его взяли в знаменитый московский театр. Сашка парил в облаках! Вот оно, счастье! Привалило! Но всё пошло не так, как он мечтал. За пять лет работы он получил одну роль – “Парень в серой кепке”. Он выходил на сцену, кого-то обижал, его стыдили, и на этом его роль заканчивалась. И это за пять лет работы! Сколько было мечтаний! Сколько ожиданий! Какие успехи у коллег-друзей! У многих! Но не у него! И он стал сходить с ума… Однажды на спектакле, сидя в осветительской ложе, он выкинул такую ужасную штуку, которая перевернула его судьбу…Правда его спровоцировали, но это никто учитывать не стал. Его выгнали из театра. Вот как это было. В Сашку втюрилась молоденькая, хорошенькая, но удивительно интригански устроенная актриса по прозвищу Малышка… Она затащила Сашку к осветителям и, напоив его, предложила осуществить с её точки зрения, акт справедливого мщения этому театру, искалечившего её и Сашкину творческую судьбу. Она стала уговаривать Сашку украсть из буфета две бутылки коньяка, причём план операции был ею составлен очень любопытный. В буфетчицу Александру был влюблён электрик театра – Ваня Ловкие Пальцы (прозвище). Он часто приходил к буфетчице, и они любезничали (слово забытое, но, надеюсь, понятное). Малышка знала, что в неё Ваня влюблён гораздо сильнее, чем в Александру. Просто он не решался признаться ей в этом, но проницательная и хитрая Малышка всё мгновенно поняла. И вот что она придумала!..
Когда Иван в процессе действия (публика в зале напряжённо смотрит на сцену, тишина) придёт к Александре и начнёт с ней кадриться, Малышка заглянет к ним и станет оказывать Ивану преувеличенные, горячие знаки внимания, что несомненно приведёт к возмущению со стороны Александры. Начнётся скандал и даже драка (Малышка обещала спровоцировать на неё взбешённую Александру).
И в этот очень удобный момент Сашка должен был быстро и тихо зайти в буфет и украсть две бутылки коньяка КВВК (самый дорогой и самый лучший коньяк в СССР). Театр, с точки зрения Малышки, заслужил этот грабёж за подлое, равнодушное отношение к “великим артистам”. Так она уверенно думала о себе, о Сашке и вообще о всей молодежи, которую начальство постоянно обманывало ложными обещаниями.
Когда Малышка посвятила пьяного и озлобленного Сашку в свой замысел, он громко сказал: «Иди ты на х…й!». Слово это прогремело на весь театр. Но спектакль-то шёл! Причём в пьесе образовался трепетный момент, требующий со стороны действующих лиц искусства тончайшего: какая-то старинная, добрая дворянская семья выгоняла из дома служанку Лизу, заподозренную в воровстве. И сказали ей об этом! Лиза потрясена! В зале мёртвая тишина. Почти все женщины–зрительницы плачут. Лизу жалко! Она хорошая! И когда несчастная, и ни в чём не повинная, Лиза говорит: «Да куда же мне теперь идти?!»… Из осветительской ложи на весь трепещущий зал прогремела реплика Сашки. Повторю: «Иди ты на х…й!»
…Пауза. Потом взрыв страшного хохота. Люди плачут уже от смеха. Спектакль восстанавливали 20 минут. Кое-как он “доехал” до конца. После экстренного собрания артистов Сашку выкинули из театра. Малышку он не сдал. Случай этот стал известен во всех театрах, и Сашку никуда не взяли. Проболтавшись месяц в Москве, Сашка уехал в маленький, уютный, приморский городок, утопавший в цветах. И сразу он получил в местном театре всё, что хотел. Почти все главные роли были его. Не прошло и месяца, как Сашка стал местной звездой. Естественно, жизнь его стала интересной и расцвела как цветок гладиолуса. Из гостей он не вылезал. Вино лилось рекой, внимание дам к нему было чрезвычайным. То есть – всё! Главное осуществилось! Рай! Живи – не хочу! Но через два года Сашка стал тяжело, мучительно, скучать по Москве. Всё бросил, вернулся. И единственный театр, куда его сразу взяли, был «Крылатый Сказочник». Там он познакомился с Ларисой. Было это так.
В день получки артисты устроили праздник театра. Купили два десятка бутылок дешёвого вина и, выпивая, стали смешить друг друга рассказами о вариантах сексуальности главрежа. Что они говорили – неважно, важно другое. Сашка почувствовал, что перепил и уехал домой. На такси. А через пять минут Лариса нашла чей-то кошелёк с деньгами. Выяснилось, что это Сашкин. Все стали смеяться и фантазировать, в какой позе Сашка сейчас расплачивается с таксистом. Лариса это слушать не стала, схватила такси и через семь минут подъехала к Сашкиному дому. Сашка, протрезвевший, бледный, растерянный, стоял у машины, на которой приехал, и не знал, что делать. Таксист, багровый, злой, пообещал убить его, если он не расплатится. И в этот момент подъехала Лариса и вернула Сашке кошелёк. С тех пор они стали друзьями.
…Через год Лариса разочаровалась своей работой в «Сказочнике». Роль ей главреж так и не дал, хотя и обещал. Лариса прекрасно оформила три спектакля, но главреж даже не поблагодарил её. Сашка хотел набить ему морду, но Лариса упросила его этого не делать.
…Сашка довольно часто приезжал к нам, мы беседовали о многом, и, наконец, однажды Сашка признался, что чувствует приближение гибели театра. Так и произошло. Главреж вообразил себя личностью гигантского масштаба и перестал платить деньги директору Дома Культуры за аренду. Тот взбесился, навёл на него милицию, и главрежу пришлось бежать во Францию (он был женат на француженке). Через 10 лет мы узнали, что он пытался организовать в Париже театр, но у него ничего не вышло. От огорчения, от обиды он спился и умер.
…Наступил 1990 год. Денег у нас с Ларисой почти не осталось. Сашку, иногда приезжавшего к нам, мы могли накормить только картошкой и одолжить ему какую-нибудь микроскопическую сумму. Лариса уже носила Машу. Я пытался писать, но не мог. Я заболел депрессией. Я думал, мы погибнем. Но мы не погибли.
Однажды ночью Лариса долго писала что-то и утром принесла мне 35 листков, исписанных её детским почерком. Это была сказка! Я, уверенный, что ничего хорошего не будет, лениво прочел её. И с изумлением понял, что сказка получилась прекрасная! Жизненные процессы, почти угасшие во мне, моментально ожили, подняли меня с кровати, и я со скоростью света понёсся на актёрско-режиссёрскую биржу, проходившую в Доме Актёра на Арбате.
Сказка понравилась одному режиссёру, и он её через месяц поставил. А мы с Ларисой получили в Министерстве культуры целых три тысячи рублей! (СССР ещё не погиб!). Мы побежали на базар, купили творог, мясо, фрукты, орехи, варенье, овощи, и Лариса наполнила холодильник вкуснейшей едой! Однако, вскоре в стране стали происходить процессы, которые снова сделали нас нищими. Родилась Маша. А семью опять нечем было кормить. Тогда я продал своё пианино, на котором музицировал, учась в консерватории. И мы снова ожили! Союз распался, но мы могли как-то существовать. Через год деньги кончились, и Ларисе пришлось вернуться на ЗИЛ. Не смотря на то, что она получала какую-то зарплату, три года мы ели картошку и макароны, поджаренные на сале. (Сало из деревни прислал отец Ларисы.). Маше каждый день полагался помидор, огурец и конфета чупа-чупс. Всё!
…В конце-концов, когда кончились деньги даже на чупа-чупс, мы с Ларисой решили сдать нашу квартиру в центре и снять какую–нибудь маленькую на окраине Москвы. Разница в деньгах обещала нам возможность какого-то существования. Получилось! В нашу квартиру въехали несколько китайцев–бизнесменов, а мы переехали в угрюмый район Бирюлёво, в центре которого из огромных, широчайших труб какого-то технического заведения в небо поднимался дым, пар или что-то другое. Но нас это не пугало! У нас появились деньги! Крохотные, но всё-таки деньги! Мы могли покупать книги, дешёвую одежду, еду… И кормить Машу и бабушку (маму Ларисы) очень вкусными булочками!
…Однажды нам позвонил наш жилец, китаец Хун-Го (имя пишу наугад, точно не помню) и пригласил на дружеский ужин. Мы приехали. На столе стояли несколько очень больших мисок, в которых были продукты прекрасного вида: свинина, карп, овощи и ещё какие-то фруктовые салаты… Всё было так вкусно, что, начав есть, мы не могли остановиться и ушли едва живые.
Дома, придя в себя, мы решили, что наши китайцы – чудесный, милый народ, с которым дружить радостно и почётно! Они исправно платили деньги, мы могли исправно заниматься своим делом, мы были почти счастливы, и вдруг произошло нечто страшное, непонятное! Китайцы исчезли!
Десять дней мы ждали очередную порцию денег, но нам не платили! Мы звонили пять, шесть раз в день, но телефон молчал! Деньги у нас почти кончились! Ну, день мы проживём, а что делать дальше?! Мы стали разыскивать пропавших китайцев, звонили в Китайское посольство, в наш МИД, в Китай… Ничего узнать не удалось! Что было делать? У нас был ключ от нашей квартиры. Мы долго не решались войти в неё, но, представив, что в ней лежат трупы наших милых китайцев, – преодолели страх, проникли, осмотрели все комнаты и никаких трупов не обнаружили! В квартире было чисто, пусто, в холодильнике лежала огромная сгнившая рыба, а на кухонном столе стояло растительное масло и пакеты с рисом… Лариса тут же сварила кашу, и, с трудом съев её, мы стали думать, что делать дальше. Ясно, что китайцы отвалили по делу и известить нас об этом не сочли нужным. Видимо, просто забыли о нас. Им было на нас наплевать! Следовательно, деликатность в сторону! Подобные люди права на неё не имеют!
…Но надо продолжать жить! И что же делать?! Как не крути, а вариант вырисовывался единственный и крайне неприятный!
…Месяц назад Лариса получила от ЗИЛа комнату в трёхкомнатной, коммунальной квартире. Мы решили перевести в неё вещи китайцев, потом сменить замки в нашей квартире, и сдать её другому человеку. Через два часа все наши друзья появились у нас. Командовал всем Сашка. Все вещи китайцев были переписаны и в этой бумажке появились несколько подписей. То есть всё было сделано серьёзно и профессионально. Среди вещей выделялся большой кожаный портфель, и Сашка открывать его не стал. Просто написал, что содержимым портфеля участники этой акции не интересовались. Потом мы вызвали мастеров, которые сменили дверные замки и буквально через несколько часов сдали квартиру молодому рязанскому бизнесмену, человеку улыбчивому и вежливому. Он попросил разрешения сделать ремонт, но поставил условия, что вместо 400 долларов будет нам платить ежемесячно 300. Мы согласились. И через два часа были у себя в Бирюлёво, в новом странном месте обитания, недалеко от гигантских, густо дымящих труб.
…Прошло два месяца, и в середине ноября, в 11 часов вечера, когда на улице шёл мелкий дождик, раздался звонок. Я поднял трубку и услышал тонкий голос Хун-Го. Он жаловался, что не может попасть в квартиру. Я всё ему объяснил и сказал, что завтра он может приехать к Ларисе и забрать свои вещи.
…В 15. 00 мы все собрались. Мы с Ларисой, наши друзья, подписавшие бумажки, и Сашка с приятелем Лёшей, бывшим милиционером, который поставил в угол комнаты сумку с молотками, топориками и ещё какими-то железками. Он был на взводе и считал необходимым объяснить китайцам, как нужно вести себя в России. Пусть полумёртвой, но ещё способной за себя постоять!
…Я боялся этой встречи. Лет пять тому назад у меня на фоне процессов очень тяжких для нервной системы стали появляться сильные головные боли, справиться с которыми было трудно. И я с ужасом думал, чем для меня всё это кончится. Лариса была совершенно спокойна и весело обсуждала с Сашкой детали назревшего международного конфликта. Опоздав на час, приехал Хун-Го со своей компанией. Сашка предъявил ему подписанную бумажку, но он даже не взял её в руки. Он быстро осмотрел свои вещи и застыл посреди комнаты в величественной позе. Потом положил свои руки на портфель, и, не глядя на нас, медленно, с диким акцентом сказал:
– Когда мы уехали из Москвы, в этом портфеле осталась большая сумма денег…
Я помертвел. В глазах запрыгали зайчики или что-то другое… Я чувствовал, что приближаюсь к финалу.
А на Сашку эти слова произвели совершенно другое действие. Он побагровел, медленно подошёл к Хун-Го и, усмехаясь, сказал:
– Вы считаете нас идиотами? Оставить чёрт знает где большую сумму денег и уехать в родной Китай? Жрать свиней с жуками и лягушками? Вы ведь этим питаетесь! Мы это знаем… (Сашка заорал). Портфель никто не открывал! И вот документ, это подтверждающий! Будете читать?!
Сашка приблизил своё лицо с яростно горящими глазами к жёлтой, потемневшей физиономии Хун- Го и сказал медленно, раскаляясь от гнева:
– Назовите сумму! И откройте портфель!
Хун-Го, обожжённый Сашкиным огнём, бросил своим ребятам короткую фразу, и они, собрав вещи, быстро ушли.
…Мы смеялись! А через час сидели у нас дома за столом, пили вино, водку и обсуждали, на какую награду от нашего правительства имеем право. Авторитет России нами был защищён!
…Прошло три года. Сашка к нам не приезжал. Мы говорили с ним только по телефону, и увидеться не надеялись. Однажды вечером Сашка неожиданно появился. Он был очень весел! (Буквально сиял!). Он был прекрасно одет. В руках у него было шампанское и торт. Он вручил их Ларисе и торжественно сказал:
– Знаете ли вы, дорогие мои, с кем вы сейчас разговариваете? Вы имеете счастье лицезреть блистательного рашен стар!
…И, сев за стол, он рассказал, что с ним происходило все эти годы, и почему он теперь “рашен стар” (русская звезда).
…Три года он не мог найти работу. Он голодал, спивался, хотел покончить с собой… И вдруг, позвонили из команды известнейшего русско-американского кинорежиссёра, господина Началовского! Сашку пригласили сниматься у него! Как и почему это произошло, он не знал! Но это его не интересовало! Он снимался под руководством звезды Голливуда! И сам, следовательно, стал звездой! Мы обрадовались за Сашку, но когда посмотрели фильм, нам стало очень грустно. Фильм получился прекрасным, но Сашкина роль нас удивила! Сашки-актёра, с его мощным дарованием в фильме не было! Какая-то бледная тень в милицейской форме, похожая на Сашку была, но яркого, блистательного Сашки не было! Он был в фильме такой, какой он был нужен режиссёру, но не себе самому! Он говорил нам, что не проявил себя в фильме даже на один процент своего дарования! Но это не важно!
Съемки у Началовского, с Сашкиной точки зрения, означали начало звёздной кинокарьеры! Он совершенно железно был уверен в этом! И спокойно стал ждать продолжения! Но продолжения не было. Тусклый персонаж, представленный Сашкой, никого не заинтересовал.
Через полгода Сашка всё понял. И стал погибать. Он сдал одну комнату приезжим, они приносили ему водку, папиросы, какую-то еду… И Сашка, не вставая с кровати, пил, курил и молчал. Через год я узнал об этом и позвонил ему. Сашка не узнал меня. Он не говорил. Он хрипел. Он бросил трубку. Потом дошли сведения, что он перестал понимать, что такое водка, что такое табак, что такое туалет… Вскоре после этих известий Сашка умер.
…А Ирка умерла чуть позже его. Она одна жила в трёхкомнатной квартире и отказалась впустить в неё своего сына, его жену и внука, измученных теснотой. Завязалась борьба, которой Ирка не выдержала. Сердце её остановилось.
…Когда Ирку хоронили, Пашка, её сын, плакал как ребёнок. И, наверное, наблюдая эту сцену с небес, Ирка, наконец, поняла, как он любил её. Поняла и пожалела своего мальчика.
Views: 272