Лира Мирановская среди её знакомых воспринималась как самая правильная, чётко выдерживающая регламент положительной жизни среднестатистического человека. В детском саду с ней не знали хлопот воспитатели, школу она закончила с красным дипломом, следом – институт. Теперь и родители, и друзья вполне логично ожидали от Лиры следующего акта победы перфекционизма над пофигизмом – трудоустройства на высокооплачиваемую работу и жизни в комфорте с примерно таким же успешно-успешным мужем. Собственно и Лира этого тоже ждала от себя. Но не иначе как кто-то свыше вмешался: то ли преднамеренно, желая испытать силу воли шагающей семимильными шагами по лестнице саморазвития вверх, то ли случайно, раскинув на облаках колоду Таро. Вобщем, судьба подкинула Лире встречу с маргинального склада мужчиной, к которому она почему-то, абсолютно внезапно, почувствовала влечение. Причём, чувство это было примерно таким, когда ты длительное время копаешься в огороде, приводя его в максимальную схожесть с картинкой из глянцевого журнала по ландшафтному дизайну, а потом поднимаешь глаза к небу и лицезреешь свободно парящего над тобой дельтапланериста, провоцирующего желание побежать за ним, не заботясь о растоптанных грядках с огурцами.
Вот и Лира ощутила острый укол в сердце – настолько её поразила собственная ограниченность рамками общественного приличия. Перед ней стоял абсолютно не скованный ничем весёлый и даже дерзкий тип в каких-то рваных джинсах и мятой футболке. Он словно был на одной волне с каждым человеком всего земного шара. Да что там человеком! С каждой живой тварью на земле, включая крокодилов и акул! Он широко раскинул руки, шагнул к ней и произнёс, подмигнув правым глазом:
– Разрази меня небеса! Куда только смотрят окружающие! Ведь прямо здесь находится такой бриллиант! Как тебя зовут, сокровище?
Конечно же Лира смутилась. Конечно же поняла, что молодой человек шутит. И конечно же Лира влюбилась.
В тот момент девушка ожидала междугородний автобус, вокруг то и дело суетливо сновали пассажиры и провожатые. Парня, как выяснилось, тоже провожали трое друзей с гитарами. При его словах она в миг превратилась в трансформаторную будку, под завязку нашпигованную токами энергии. Вот так ветер перемен взбудоражил гладкую до сих пор столичную жизнь Лиры Мирановской.
Не прошло и трёх лет, как она выдохлась от совершенно не присущей ей хаотичной жизни в браке с солистом малоизвестной рок-группы, то и дело мотающейся по провинциальным городкам и сёлам с мало кому нужными, кроме них самих, гастролями. Тщетно Лира пыталась привести жизнь супруга в соответствие со своими практичными, земными, представлениями о ней. Мировоззрение мужа оставалось прежним, автостопным, и никак не желало подрастать к статусному и стабильному. Более того, Лира всё чаще ловила себя на ощущении, что сама летит куда-то в тартарары, да ещё “без страховки”.
В зале суда девушка ещё надеялась – он осознает, изменится, попросит прощения… Но тяга к народному творчеству в нём пересилила. Ушёл он абсолютно идентично тому, как вошёл к ней в жизнь: раскинув руки.
– Ну, мать, не поминай лихом!
Быстро обнял Лиру за плечи и тут же легко испарился с друзьями-гитаристами, оставив на прощанье какую-то разверзтую пропасть: куда ни шагни – всюду упадёшь.
За эти три года супруг упросил взять Лиру немаленький кредит на свои поездки, так как у него кредитная история была настолько подмочена, что мокрее некуда. Но вместо того, чтобы сконцентрироваться на заработке, после развода Мирановская погрузилась в депрессию, которая привела её к увольнению с работы. Просрочка увеличивалась, а уверенное самоощущение Лиры, наоборот, пропорционально уменьшалось. К тому времени, как подруги и антидепрессанты от психотерапевта наконец убедили её взять себя в руки и начать искать новую работу, коллекторы стали преследовать Лиру не только телефонными звонками, а и личными посещениями.
В тот злополучный день девушка с большим трудом убедила работодателя о собеседовании. Наверное, они особым нюхом чуяли, кто в принципе не настроен перепахивать для них подотчётную целину, и не хотели тратить время на то, чтобы убедиться в этом воочию. Мирановская оделась и подошла к двери, за которой послышались быстрые громкие шаги и тут же раздался неприятный звонок. Лира осторожно прислонилась к глазку и увидела двух мужчин, широкоплечих настолько, что поместиться рядом на площадке они не смогли и расположились друг за другом. Они явно долго никуда не уйдут. Девушка в страхе взглянула на часы. Нужно было торопиться. И тут приоткрылась от сквозняка створка окна…
“Нет, Лира, нет!” – возразила она сама себе.
Но буквально через пару-тройку минут на цыпочках, держа в руках изящные туфли с каблучками, прошла на кухню и аккуратно влезла на подоконник, а затем – и на крышу козырька клиники пластической хирургии «Вечная молодость», которая располагалась аккурат под её квартирой.
– О, май Гаад! – присвистнула она шёпотом, прикидывая метраж до асфальта с крыши, предусмотрительно захлопнув окно.
Она забыла, что у дверей в клинику в наличии ещё крыльцо со ступеньками, поэтому сигануть вниз вот так сразу, без подготовки, с её несколько поплывшей фигурой и обтягивающим платьем, оказалось непреодолимым препятствием. Молоточками в её голове застучала мелодия из легендарного советского фильма: «Итак, стою у жизни на краю… Та-да-да-дам… Но лик её и в этот миг прекрасен… И если ты со мной, мой друг, согласен…»
Проходящий мимо тип кавказской наружности едко оглядел Лиру, сидящую на корточках козырька крыльца.
– Паамочь? – хищно оскалившись, он громко прервал её мысленный возвышенный эпос.
Краем уха Лира успела уловить хлопок машинной дверцы, а краем глаза — вылезшего водителя метрах в ста через дорогу, пристально уставившегося на неё. Судорожно она скинула туфли на землю, а сумку — за плечо. Безо всякого стыда и совести развернулась попой к краю и встала на карачики. Виляя задом, Лира быстро, но осторожно, стала пятиться, пока коленки не почувствовали самый край козырька.
– Прыгать! Дииржу! – раздалось снизу.
И Лира потянула ноги куда-то в пространство. Задела голову «иностранца», который не растерялся, а постарался схватить её как можно выше. Но до бёдер всё равно не дотянулся. Вихляясь, словно змея, Лира за несколько секунд сползла ниже, улёгшись животом и свесив ноги окончательно вниз. Ещё мгновение — и вот она, поддерживаемая случайным гастарбайтером, стоит босиком на асфальте, одёргивая задравшееся до пупка платье.
– Ну ты смеэлая!.. От люубовника убигать? – показал свои то ли не чищенные годами, то ли от курения такие — персиковые зубы в улыбке — мужчина.
За его спиной Мирановская успела мельком выхватить движение — робкие шаги к ним того шофера, который возможно поджидал здесь коллекторов, трезвонивших в её металлическую дверь.
Моментально она подхватила сумку, стремительно вытащила из неё первую попавшуюся визитку одной своей знакомой, сунула её в руки новоиспечённому “атланту” и твёрдо прошипела:
– Спасибо тебе, дорогой! Вот здесь мой номер телефона записан. Позвони мне вечером, встретимся, посидим в кафе. Я умею быть благодарной! Только умоляю, помоги задержать того типа, который идёт сюда! Прошу — не пускай его вслед за мной!
Азиат с ближнего зарубежья нехотя обернулся, а в этот момент Лира, мысленно скривившись, чмокнула его в небритую щёку и, распахнув тяжёлые стеклянные двери, шагнула за порог клиники.
В фойе никого не было, и только китайский ветерок отозвался приветственным робким звоном на приход гостьи.
– Ээй! Падажди! Давай пагаварить! – услышала Лира за спиной и заторопилась куда-нибудь спрятаться.
Она чуть ли не бегом направилась прямо по длинному коридору, в конце которого была распахнута дверь. Из неё вышел судя по всему врач: белый халат и шапочка по крайней мере на нём имелись. Высокий и ладный, с проницательным взглядом, он показался Лире оплотом мужской надёжности и стабильности.
Не дав раскрыть ей и рта, «оплот» мгновенно чрезмерно радостно воскликнул:
– А вот и вы! Признаться, мы уже стали волноваться. Заждались вас, заждались. Что же вы? Могли бы хоть позвонить, сообщить, что задерживаетесь! У нас всё готово. Пройдёмте!
Лира было хотела возразить, что вряд ли здесь ждали именно её. Но обернувшись на шум за спиной, где проходили уже не словесные баталии, она махнула рукой, мол, «помирать — так с музыкой». И направилась за доктором в какой-то дальний кабинет. Однако, по пути в надежде поинтересовалась:
– Может быть здесь есть какой-то ещё выход?
– Другой выход? – задумчиво и несколько обиженно протянул тот. – Возможно в некоторых других клиниках, совмещённых с диетологией, тренажёрными залами, саунами, бассейнами наконец и предлагают широкий спектр возможных выходов из создавшейся ситуации, но в нашей он только один. Раздевайтесь! И ничего не бойтесь!
– А я и не боюсь! – максимально грозно, рассердившись, попыталась сказать Лира. Но отчего-то из неё вывалилось лишь какое-то жалкое мяуканье.
Как ни в чём ни бывало, врач продолжал демонстрировать девушке своих снежно-искрящихся обитателей рта.
– Как раздеваться? – спросила Лира.
– Полностью, – уверенно сказал тот, моя руки над раковиной.
«Ну полностью, так полностью, – подумала девушка. – Может быть в таком виде её не узнают или хотя бы постесняются слуги современных Гобсеков?».
Она сняла с себя шёлковые платье, трусики и бюстгалтер, сложив их на стуле.
– А теперь приляжьте сюда! – доктор указал на некую искривлённую кушетку, похожую скорее на стоматологическое кресло.
Ещё секунду поколебавшись, она забралась на него, после чего кушетка стала автоматически передвигаться в горизонтальное положение, а врач шагнул к ней со странными словами:
– Ну вот, Марина Генриховна, мы и начинаем! Посчитайте-ка мне до пяти!..
Лира не успела ответить, что она никакая не Марина Генриховна, и даже сказать «один», потому что после поднесённого к её лицу чего-то мягкого, она мгновенно уснула.
Привычными движениями мужчина набросил пациентке на лицо и ноги одноразовые тонкие пелёнки. Также уверенно в кабинет вплыла медсестра в коротеньком халатике, из-под которого торчали потрясающей формы ножки.
– Ирина Ивановна, ну где ты ходишь? Я уже практически начал операцию без вас, мон шер ами.
– Миша, там драка какая-то на пороге, я закрылась от греха подальше.
– Полицию вызвала?
– Да нет, у нас же операция! Мы ж сколько ждали такую дорогую клиентку! Кто им показания-то давать будет?
– А… Логично. Логично… Ну-с, приступим? Скальпель, сестра!
Минут пятнадцать в комнате было тихо, а затем послышался стук в дверь и одновременно затрезвонил стационарный телефон в фойе. Ещё примерно через столько же нервы медсестры не выдержали, и она спросила:
– Может, сбегать – узнать, кто там?
– Не стоит. Возможно, это та самая полиция, которую вызвал кто-то другой.
– Как скажете, босс!
Постепенно всё стихло, и только тиканье часов заполняло пространство между отдельными фразами сосредоточенных над телом двух людей.
Наконец, мужчина вздохнул и произнёс:
– Прекрасно! Была Фиона, стала Принцессой. По кофейку, Ириш?
Девушка молча кивнула и сняла маску, озарив мужчину такой же белозубо-глянцевой улыбкой, как и у него. Она легко погасила светильник над столом, привычными, доведёнными до автоматизма, движениями сбросила тонкие перчатки, вымыла руки над раковиной и отправилась на кухоньку клиники — заварить две чашки дорогой, саморучно смолотой, арабики.
Пока доктор сделал несколько записей в карту пациентки, у Ирины было всё готово.
– Если бы ты не умела готовить этот сгусток энергии так чарующе, как Бог сотворял Адама и Еву, я бы не взял тебя на работу, – произнёс он сразу после первого глотка.
– Вот как? – немного обиженно спросила девушка. – То есть все мои знания, подтверждённые дипломами и практикой, да и в конце концов всё, что было между нами, – не в счёт
– Перфекционисток в медицине сейчас пруд пруди! Но попроси их сварить чашку кофе — и они тебя так удивят, как вулкан Тоба гуманоидов Ису!
– Не знаю, о чём ты, но, видимо, я должна счесть твои слова за комплимент.
– Ну что-то вроде того.
– Тогда выражу тебе свою благодарность.
– Ммм… Давай, валяй… Выражай!
Медсестра нехотя встала и чмокнула доктора в макушку. И тут снова раздался стук в дверь. Даже не стук, а какой-то скребущийся звук.
Ирина вопросительно взглянула на собеседника. Врач Михаил Сонин кивнул ей:
– Я через пять минут буду готов к приёму, если что. Можешь открывать.
Стремительной походкой девушка проследовала ко входу. И разочарованно заметила, что в дверь скреблась некая старушенция. Ирина резко провернула ключ и распахнула створку.
– Бабуля, что вы хотели? – строгим тоном спросила она.
– Доча, я тебя плохо слышу! Тут чаго лечат-то? Больница — написано!
– Больница, бабуль, больница. Только частная, – послышалось из-за спины девушки.
Тут бабушка сделала неожиданный шаг-бросок вперёд, вцепилась в дверь, отпихнула в сторону медсестру и ввалилась в фойе поближе к доктору:
– Милок, что говоришь? Поможешь? Со слухом у меня плохо. Глаза вот тоже плохо видят. Подружкам моим уже катаракту вырезали. А я всё никак. Щас такой, говорят, прогресс пошёл! Омолаживать научилися. И у вас вот написано про молодость. Я согласная. Не на вечную конешно. Зачем оно мне? А так, чуток годков отмотать бы!
– Бабань, эт вам в лес скорее всего надо.
– Ле-еес? – растерянно обернулась старушка за спину, где во всю кипело шоссейное движение, и напротив выглядывали другие высотки. – Милок, я на дачу лет поди двадцать не выезжала… А это ты к чему?
– Так, бабань, у кого были большие уши, чтобы лучше слышать? А глаза, чтобы лучше видеть? У старушки, жившей на опушке!
Злость медсестры мгновенно улетучилась, и она тихонько прыснула от смеха. На дешёвую популярность Сонин и рассчитывал.
– Уши? – переспросила старушка. – Уши у меня, да, плохо слышат. Ты б погромче говорил!
– Предлагаешь ей съесть волка? – усмехнулась Ирина.
– Нет, пытаюсь объяснить, что не нужно брать пример с других. Каждому своё, как говорится. Волку – волково, старушкам – старушково. А ходить в воду, не зная брода, чревато последствиями.
– Ничего не понимаю, – расстроилась бабушка. – У вас же лечут тут? Али просто так вывеску пришлёпали?
Тут к крыльцу клиники подъехала машина, из которой вышла женщина, один взгляд на которую уже должен стоить нереальную сумму зелени. Секунды хватило, чтобы медсестра в ужасе прижала руки к губам и затем воскликнула:
– Этого не может быть!
– Здравствуйте! – невооружённым взглядом было видно, что гостья в серебристом, переливающимся блёстками, платье оверсайз взволнована, но старательно улыбалась. – Вы не поверите! Сегодня какой-то странный день! Сначала получилось, что меня вынудили задержаться непреодолимые обстоятельства. Я стала вам звонить, чтобы предупредить об этом. Но никто не отвечал! Потом, когда я всё-таки вырвалась, мой водитель попал в нереальную пробку. И вот я наконец-то здесь. Только не говорите, что у вас по плану сейчас другие операции! Я доплачу. Я не виновата, что так получилось. Обычно я заблаговременно всё просчитываю и везде успеваю вовремя.
– Ничего не понимаю, – словно поменявшись со старушкой местами, протянул Сонин. – Ира, у нас была запланирована на сегодня ещё одна пациентка?
Медсестра, едва держась на ногах и как-то странно пошатываясь, шёпотом повторила:
– Этого не может… – тут она стала совсем оседать, но заботливый шеф успел её подхватить и положил на неуютный кожаный гостевой диванчик, кои всегда можно наблюдать в более-менее средней руки офисах.
Старушка, до сих пор молча взиравшая на происходящее, вдруг встрепенулась и суетливо подбежала к дивану. Из разноцветной тряпичной сумки она вытащила видавший виды платок и стала размахивать им над лицом девушки.
– Это обморок, – безапелляционным тоном объявила она и, развернувшись к Сонину, потребовала: – Принесите обмоченную в холодной воде вату! Или бинт!
Заметив, что врач колеблется, она прикрикнула:
– Скорее!.. А вы, – к гламурного вида дамочке она даже не повернулась, а просто кивнула, – откройте дверь и подержите, чтобы, значится, не закрывалася!
Конечно, не возьми старушка бразды власти в свои руки, Михаил Сонин бы просто пошлёпал Ирину по лицу, дабы прилила кровь. Но при появлении внезапного командира, он несколько потерялся. Уже лет десять никому в голову не приходило вести себя с ним подобным образом. Поэтому он автоматически бросился выполнять приказ. Гостья последовала его примеру:
– Да-да-да, конечно, сейчас.
Она открыла дверь и крикнула водителю припаркованной машины:
– Вовчик, иди скорей сюда!
Вовчик двигаться быстро явно не умел, да и не хотел. Поэтому ограничился подобострастным видом лица. А в остальном вылез и прошёлся, как обычно – вразвалочку.
– Здесь медсестре плохо стало, – пояснила хозяйка, – ты давай придумай, что под дверь подложить, чтоб кислород обеспечить.
– Да что тут думать-то? – безмятежно ответил Вовчик. – Вот у них и кирпичик, видимо, для такого случая лежит.
Он поднял камень и приставил его к створке.
В это время стремительно вернулся доктор с мокрым куском бинта. Старушка мгновенно выхватила его и положила на лоб медсестры, предварительно сдвинув волосы Ирины к макушке.
Лира не сразу вспомнила, что просыпается не дома. Веки совершенно не желали слушаться и открываться. Откуда-то издалека послышались разговоры.
“Под окном, – подумалось ей. – Наверное, день уже в разгаре”.
Тщетно она пыталась раз за разом разлепить глаза и хоть как-то пошевелиться.
“Странно. Что это со мной?”
Единственное, что у неё получилось – выдавить из себя нечто вроде стона. И она сразу услышала стремительно приближающиеся шаги.
“Василий?” – почему-то наивно представила, что муж без неё не выдержал и вернулся. Другим, изменившимся, идеальным.
– Марина Генриховна, слышите меня? – раздался совсем рядом мужской голос.
И тут она всё вспомнила. И ужаснулась. Не тех людей, от которых сбежала. А того, что с ней могли сделать под наркозом. Силиконовые сиськи? Маленький носик? Осиную талию? Выпуклую попу? Новую девственную плеву? Что?
– Операция прошла успешно. Через пару часов вы совсем проснётесь и сможете отправиться домой. Сейчас конечно вид не совсем приглядный, но уже заметно, что вы стали стройнее. Объёмы ваши ужались.
“Объёмы ужались!.. Липосакция? Это же туча деньжищ!”
Вдруг до Лиры явственно донеслось:
– Где эта самозванка?
Кто-то размашисто направлялся к ней. Мирановская мгновенно уловила, что миг расплаты настал. Она судорожно искала пути отхода. Но как назло, в голову ничего вразумительного не приходило. Бегство в таком состоянии для неё недоступно. Как же с ней могут поступить?
“Сдадут в полицию? Оформят новый кредит?”
Психотерапевт как-то сказала ей, что она никак не хочет взрослеть, что нужно научиться брать ответственность, идти навстречу своим страхам и давать себе время принимать и проживать тот эмоциональный ком из тревог и боли, который на неё катится. И Лира сдалась: “Будь, что будет!”.
Несколькими минутами ранее медсестра очнулась, когда врач ушёл на стон пациентки. Ирина несколько сумбурно изложила настоящей Марине Генриховне суть дела. Та, не раздумывая, сразу ринулась в операционную. Однако, её внезапное па показалось Сонину верхом наглости.
– Что вы себе позволяете, гражданочка? Выйдите отсюда немедленно! Я принимаю в другом кабинете. Это раз. И первичная запись у нас ведётся заранее, обычно по телефону. Это два.
Но дерзкая дама, игнорируя его требования, вплотную шагнула к пациентке, и мужчина не своим голосом заорал, как никогда и ни на кого:
– Вооооооон! Пошла вооооооооон!
Марина Генриховна, негодуя и кипя, остановилась как вкопанная.
– Ну… Знаете… Вы у меня попляшете!.. Я вас по судам затаскаю!.. Вы у меня вот, где будете! – тут она сжала правую руку в кулак и поднесла её чуть ли не к самому носу Сонина.
Рассвирипев ещё больше, тот схватил эту руку, шагнул к дверям, где уже возникла шокированная группа из медсестры Ирины, безымянной старухи и водителя Вовчика, и буквально швырнул к ним настойчивую женщину. И не просто захлопнул дверь, а закрылся на ключ.
Конечно же возникшая нештатная ситуация была обусловлена несколькими моментами. Тем, что на дворе лето, и многие сотрудники клиники умчались загорать на побережья. Остались только два сменных врача и две медсестры. Ну и тем, что совершенно случайно именно в этот день заболела администратор ресепшена, а её напарница заменить коллегу не могла по причине того, что работала по совместительству ещё и в другой клинике. Накануне Марина Генриховна Ареулина, светская львица и жена известного в стране актёра, выбрала эту неказистую на первый взгляд хирургию именно из-за её неприглядности. Именно здесь, на её взгляд, она могла остаться инкогнито и не привлекать внимание каких-либо посетителей. Изначально её принял Анатолий Петрович Серов. И он бы конечно отлипосакцировал знатную тётку сам, но через два дня он с женой улетал на Филлипины. Поэтому переадресовал её Сонину, который до назначенного времени Ареулину и в глаза не видел. Все необходимые результаты анализов та заранее оставила администратору.
Будучи с позором изгнанной, госпожа жена актёра с ненавистью отмахнулась от бесконечных извинений лебезящей Ирины и устремилась к выходу. Отправивший в рот сосательную конфету из вазы со стойки администратора, Вовчик тяжеловесно посеменил за ней, заигрывающе подмигнув бледной медсестре.
– Не прощаюсь, – бросила в дверях Марина Генриховна. – Он мне за всё ответит!
Старушка покачала головой:
– Охохо… Что же это за люди такие пошли… Врываются среди бела дня… Не слушають, чего врач има говорит, значит… Дочка, а конфетку чего – всем можно?
– Да делайте что хотите! – в сердцах ответила Ирина и удалилась на кухню, чтобы прийти в себя.
Оставшись одна, бабуля запустила морщинистую руку в вазочку и набрала полную пригоршню халявных сладостей. Потом передумала и разжала ладонь. Раскрыла сумку и ссыпала конфеты из посудины туда. Затем, секунду поразмыслив, достала пяток штук и положила их обратно. Проковыляв к выходу, она обернулась, обвела цепким взглядом помещение и под нос себе буркнула:
– Чё уж людей заманивать рекламами своими? Молодостью-то! Так бы и писали: “Вечная старость”! Кляли мы Брежнева, а всё ж не врали тогда, как щас-тоть… На каждом шагу…
Когда старания Лиры разомкнуть веки увенчались победой, она увидела белую спину врача, склонившегося над столом и что-то пишущего. Девушка еле-еле поводила головой в разные стороны и никого больше не заметила.
Слёзы нахлынули ни с того, ни с сего. Сонин услышал, как она сглотнула, и повернулся.
– Эй, а что это у нас глаза на мокром месте? – спросил он, беспокоясь.
В ту же секунду ручей полился со всей силой и всхлипывания заполнили комнату.
– Ну… Что ж это такое?.. Что это вы в самом-то деле?
Он выхватил бумажные салфетки из коробочки и стал протирать Лире лицо.
– Вы из-за чего расстроились? Всё у вас хорошо!
– Нет, – только и смогла помахать головой странная пациентка.
Не зная, что обычно предпринимают в таких случаях, Сонин не нашёл ничего лучше, как позвать свою помощницу. Он осторожно приоткрыл дверь, понял, что скандальная посетительница их покинула, и крикнул, чтобы Ирина зашла.
Медсестра с наистрожайшим выражением лица, граничащим с безысходностью и брезгливостью, наклонилась к Лире и спросила:
– Кто вы такая?
Михаил Сонин удивлённо вскинул брови так высоко, что они чуть ли не слились с волосами:
– Ира, с тобой всё впорядке?
– Со мной – да! А вот с этой… Она не Марина Ареулина.
– В смысле? – мужчина подумал, что ослышался.
– В смысле она заняла чужое место. А Ареулину ты… прогнал. И у нас теперь будут проблемы. Нет, не проблемы, а проблемищи!
– …То есть ты хочешь сказать, что эта ревущая девица и та скандальная мадам так сильно похожи друг на друга, что ты не смогла отличить одну от другой? – начиная закипать, разъярённо рыкнул Михаил. – Ведь не я, а ты видела клиентку раньше!
– Да, но мне как-то не пришло в голову проверить её лицо – та ли пациентка на столе или не та! Как вообще такое было возможно – выдать себя за другого человека? – защищалась Ирина.
Теперь уже двое склонились над бедной Лирой с немым вопросом. Мирановская хлюпнула носом и выплюнула:
– Я не хотелаааааа!
Медленно, слабым плаксивым голоском девушка сделала попытку объяснить произошедшее. Выглядело это примерно так:
– Я прыгнула… На собеседование… За мной гнались… Мне нужно было спрятаться… А вы меня сюда… Усыпили…
Медсестра фыркнула и спросила:
– Может санитаров вызвать?.. По мне, так она не в адеквате… Где её вещи?..
Оглядевшись, она заметила сумочку Лиры в уголке кушетки. Ирина нервно схватила её, открыла и достала паспорт.
– Ирина Иванна, ну что ты её-богу… – протянул Сонин. – Уверен, девушка нам бы и сама показала документы, когда окрепла.
– Ну а чего тянуть? Пойду отсканирую и договор заполню. Вы как планируете оплатить операцию? Наличными или картой?
Лира снова захлюпала:
– У меня нету денег… И работы тоже нетуууу… И кредит не дадууут…
Медсестра взревела:
– Прекрасно!
После получасового словесного прессинга Михаил Сонин и его помощница пришли к выводу, что легче всего им будет получить деньги, если они оставят Лиру Мирановскую у них. Работать. И с оклада администратора будут удерживать каждый месяц половину. Затем доктор позвонил Марине Генриховне, принёс свои извинения и договорился о новой дате для апгрейда её тела.
Вот правду говорят, что клин клином вышибают, а стресс – стрессом. Этот клубок стечений обстоятельств так встряхнул нашу героиню, что она напрочь позабыла про свою “разводную” депрессию. Кроме своей внутренней сути, силы и целеустремлённости она вернула себе и прежнюю форму. Ну а чувства Лира теперь подвергала многогранному анализу со всех сторон. Не так-то легко мужскому полу стало завоевать хоть каплю её женского интереса…
Views: 128