Мы никогда не знаем, что нас ждёт завтра. А если это был последний день, а завтра – полёт в вечность? Для Оли весть, что её сердце может остановиться в любой момент, была как гром среди ясного неба. Она надеялась, что время ещё есть…
Оле посвящается.
Вот я и дома. Положила в коридоре ключи, сняла плащ и туфли. Устало прошла на кухню и поставила чайник. Кот тут же вылез, потягиваясь, со своей лежанки и пошёл в сторону кухни, призывно мяукая и требуя свой обед. Насыпала ему сухого корма и села за стол. Хорошо, что муж в командировке и дома никого нет. Не хочу никого видеть, хочу залезть под одеяло, накрыться с головой и уснуть.
Но ничего не получится, потому что после того, что я узнала сегодня на медосмотре, не смогу уже вот так просто лечь и уснуть. Буду бояться не проснуться. Хотя, боись-небоись, ничего уже не поменяешь. Вот так живёшь, куда-то бежишь, торопишься всё успеть, а в какой-то момент понимаешь, что пропустил самое главное – радость от прожитого дня, красоты вокруг тебя, общения с родными и близкими. И ведь можно всё бросить и остановиться хотя бы ненадолго, но нет: дела, заботы.
Как так получилось, что у меня нашли кардиомиопатию в такой запущенной форме, врач толком не смог объяснить. “Так бывает…” Понятно, что бывает, но всегда думаешь, что бывает с кем-то другим и где-то там, далеко. Я сама фармацевт и прекрасно всё понимаю, всё-таки какой-никакой, а медик. Скорее всего дал осложнение грипп, который я осенью перенесла практически на ногах. Горсть таблеток – и на работу. Почти месяц ходила тогда никакая. А что было делать? Я же заведующая аптеки! Поставщики, приходы, расчёты, персонал, ещё как раз проверка должна была приехать… Может что-то другое повлияло, теперь уже поздно гадать. Надо просто это принять и подумать о том, что делать дальше. Времени у меня осталось катастрофически мало.
К смерти я всегда относилась достаточно спокойно: всё равно все умрём, никто не вечен, но никогда не думала, что со мной это произойдёт так скоро. Думала, что в пятьдесят лет жизнь только начинается. Сын уже взрослый и самостоятельный, да и дочь школу уже закончила, на первом курсе фармакадемии. По моим стопам пошла. Но ей только восемнадцать лет, совсем девчонка ещё. Как она будет без меня?
Чайник засвистел, и я немного отвлеклась от своих горьких дум: заварила чашку ароматного чёрного чая, достала шоколад. Из шкафа взяла свою любимую кружку и налила в неё крепкого чая с молоком. Вкус, который я всегда любила, с бергамотом, сегодня отдавал чем-то неприятным. Хотя, скорее всего неприятным был не вкус, а настроение. Вот и всё.
Мама лежит в больнице. Ничего ей не скажу, у неё и так сердце слабое. Вечером схожу её проведать, потом надо в банкомат забежать, денег снять. Ещё месяц назад я купила билеты в Питер, чтобы съездить к дочери на праздники и ни за что не откажусь от этой поездки, даже если умру в самолёте. Значит так тому и быть.
Как там врач сказал? Сердце может остановиться в любой момент? Теперь буду жить каждый день, как последний. Всё равно ничего уже нельзя изменить. Про трансплантацию даже думать не буду, это из области фантастики. У меня нет столько времени и денег. Врач сказал, что у меня есть в лучшем случае год, а в худшем – день. Таблеточки выписал – наверно, хотел меня немного обнадёжить, что они помогут продлить моё время. Надеюсь, что я не настолько невезучий человек, и Бог мне даст хотя бы несколько месяцев.
Я помыла пустую чашку, убрала нетронутый шоколад, пошла в гостиную и включила телевизор. Слабость последних дней теперь стала вполне объяснимой, и я больше не стану бороться с ней с помощью кофе и таблеток. Не буду укорачивать свой срок.
Я расслабилась в кресле, прикрыла глаза и попыталась успокоить дыхание и сердце. Телевизор потихоньку что-то говорил, потом пел, но я почти его не слушала, стараюсь ни о чём не думать.
Зазвонил телефон, нарушив мою медитацию. Наталья.
– Оля, ты куда пропала? Я тебя ждала около клиники, но не дождалась, уехала с нашими девочками. У тебя все нормально? Завтра вечером идёшь с нами в караоке?
– Ой, Наташ, не тарахти, голова болит. Всё нормально, только завтра не смогу – ты же знаешь, что у меня мама в больнице. Так что идите одни. В следующий раз обязательно пойду.
– Что-то ты не весёлая какая-то… – насторожилась коллега.
– Устала, эта неделя у меня была сумасшедшая. Всё, Наташ, я посплю немного, таблетку приняла.
– Точно всё нормально?
– Да точно, точно… Всё, до завтра.
Я положила телефон и выключила телевизор. Хотелось тишины и покоя. Я взяла плед, легла на диван и уже почти уснула, когда телефон опять зазвонил.
Дочь.
– Мамуль, привет. Как бабуля? Я ей не дозвонилась.
– Ира, сейчас у неё тихий час. Она спит, а телефон стоит на беззвучке. Попозже позвони ей. Как у тебя дела? Уже закончились пары?
– Да, я дома, всё нормально. Отец ещё не приехал?
– Нет, через неделю приедет. Ирин, я тебе позже позвоню, голова болит.
– Хорошо, хорошо. Жду не дождусь, когда ты приедешь, соскучилась страшно.
– Потерпи, зайка, неделька осталась, – ответила я ей, отключилась, а у самой как-то нехорошо сжалось сердце.
Весь сон прошёл, и теперь я лежала и смотрела в потолок. Задавать себе вопрос, почему это случилось именно со мной, было бессмысленно. Миллионы людей болеют и умирают. Законы природы никто не отменял. Кому-то удаётся обмануть старуху с косой, а кому-то нет. Очень жаль, что у меня нет шансов. Сейчас главное – успеть завершить самые важные дела. А их немало… И начать надо прямо завтра, чтобы до отъезда хотя бы с документами разобраться и наследством. Сегодня я не хотела ничего делать, тем более заниматься делами.
Опять зазвонил телефон. «Да что же это такое, помереть спокойно не дадут!» – и даже улыбнулась своему возмущению.
Дотянулась до журнального столика, посмотрела на экран. На этот раз муж.
– Привет, как дела? – последовал стандартный вопрос, на который я ответила так же банально, что всё хорошо.
Последнее время мы с мужем как-то немного отдалились друг от друга, живя каждый своей работой, поэтому общались больше как старые хорошие друзья, чем супруги. Но это не мешало нам жить обычной семейной жизнью, без особых претензий друг к другу. Я вначале переживала, придумывала себе всякое, но потом отпустила ситуацию и поняла, что мы двое взрослых самодостаточных человека, а пылкие взгляды, букетики и комплименты остались в молодости. Хотя иногда этого не хватало.
– Ты какого числа приедешь? – спросила я.
– Пятого буду дома.
– Отлично, у меня шестого самолёт. Я переживала, что если ты задержишься, то кота кормить будет некому. Маму хоть и выпишут уже к тому времени из больницы, но я бы не хотела её просить, пусть недельку дома полежит, окрепнет.
– Как она?
– Более-менее. Капельницы доделают, должно полегчать. Голова ещё сильно кружится, сердце вроде лучше стало. Ничего не сделаешь – возраст, сосуды плохие, диабет…
– Передавай ей привет от меня. До завтра, не скучай, увидимся.
– Хорошо.
Я положила трубку первая, чтобы он не задал самый больной для меня вопрос – как я себя чувствую.
Только он один замечал последний месяц, что я себя неважно чувствовала и настаивал, чтобы сходила к врачу. А я всё шутила, что сама себе врач и ждала медосмотр, чтобы сдать все анализы и пройти УЗИ. Дождалась.
Настроение отдохнуть, поваляться на диване и пожалеть себя, у меня пропало, да и скоро надо было ехать к маме, чтобы успеть проведать её в часы посещений.
Вечером я приехала домой, приготовила себе на завтра суп и легла пораньше. На удивление достаточно быстро забылась тревожным сном. Следующие дни до отъезда прошли быстро, заполненные делами, работой и сборами. Хотелось побаловать дочь вкусностями, а мужу приготовить чего-нибудь на те три дня, которые я планировала провести в Питере.
Его я ждала этим вечером, поэтому весь свой выходной посвятила домашним делам и готовке. Он приехал около девяти часов, уставший, но довольный выполненным заданием руководства. Мы немного поговорили, обсудили мою предстоящую поездку и пошли спать.
– Я утром пораньше уеду в управление. Пока доберусь по пробкам, как раз успею к селектору.
– Хорошо, я такси в аэропорт на десять часов заказала. Встану, когда ты уже уйдёшь.
– Прилетишь, обязательно позвони. Ирке привет от меня передавай.
– Обязательно.
– Какая-то ты опять бледная и губы синие. У врача не была?
– Была, – как можно спокойнее ответила я.
– Что он сказал? – муж немного приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.
Я не смогла отвести взгляд, смотрела на него и видела, что он на самом деле взволнован. Всё-таки больше тридцати лет вместе, не чужие друг другу люди, переживает.
– Выписал витамины, сказал, что надо просто отдыхать побольше и гулять на свежем воздухе.
– А я тебе всегда что говорил? Тебе ведь уже пятьдесят стукнуло. Пора угомониться и немного подумать о себе.
– Ладно, – усмехнулась я, – давай спать, завтра рано вставать.
– Спокойной ночи.
– И тебе тоже.
Я отвернулась и почувствовала, как слеза медленно покатилась из глаза на подушку.
“Эй, ты чего надумала? Хорош ныть, этого ещё не хватало!”
Но горячие слезы меня не слушались, а катились и катились. Я с облегчением слушала как мерное сопение мужа переросло в похрапывание и уже не переживала, что меня застукают за “мокрым делом” и в какой-то момент перестала сдерживать себя. Даже полегчало как-то. Встала, пошла в ванную умылась и посмотрела на себя в зеркало. Моложавая симпатичная женщина смотрела на меня из зеркала красными опухшими глазами.
– И не смей больше реветь! – приказала я ей. – Только хуже всем сделаешь. И себе тоже. Нам с тобой нельзя волноваться. Сейчас поспим, а завтра уже после обеда будем гулять в Питере.
Я подмигнула своему отражению, улыбнулась и пошла спать.
Утром проснулась от звука хлопнувшей двери. Муж ушёл.
Я потянулась, встала, подошла к окну и начала рассматривать город с высоты восьмого этажа…
Забылась минут на пятнадцать, потом очнулась от мяуканья кота, который устал ждать, когда его накормят, и пошла на кухню. Сварила себе кофе и оставила в чашке немного остыть. Затем приняла душ и достала свою косметику. Тоник, крем, тоналка, румяна… Теперь подкрасим брови, ресницы. Меня ждёт Северная столица и дочь, а это значит, что я должна быть красивой. Когда закончила с макияжем, то от бледности и синяков под глазами не осталось и следа. На меня из зеркала смотрела красавица с каштановой копной вьющихся от природы волос и свежим румянцем на щеках.
Довольная собой я развернулась и…
Всё произошло так, как я прочитала в интернете: резкая слабость, нарастающий шум в голове, холодный пот, темнота в глазах… Я чётко почувствовала, когда остановилось моё сердце. Последний толчок – и сжавшийся комок боли в груди.
Тёплая кафельная плитка встретила меня гулким звуком падающего тела. Последняя мысль: “Вот и всё…”
А потом я увидела себя лежащей ничком около двери лицом вниз. Я не понимала, что происходит, и металась над телом, пытаясь поднять себя и заставить очнуться. Уговаривала и кричала, что хватит валяться, что это просто обморок и надо бороться. Через некоторое время, видя, что всё бесполезно, я легла рядом с телом и неотрывно смотрела на тонкую струйку крови, которая застыла под разбитым носом.
«Как же так? Мне врач обещал год. Ну ладно, не обещал, но предположил. А получается, что всего неделя… Кто я теперь? Душа? Но я же здесь, лежу с телом на полу, никуда не улетела». Я поднялась повыше и посмотрела в зеркало. Никого. Тогда почему я не улетела по светящемуся коридору? Ведь так все описывают свою смерть, клиническую и настоящую. Я оглядела ванную комнату, но никакого намёка на врата в «райские кущи» не увидела. Поэтому опустилась обратно на плитку и легла рядом со своим телом.
Сколько прошло времени я не понимала. Просто в какой-то момент услышала, что входную дверь открывают ключом, и вылетела прямо через дверь в прихожую посмотреть, кто пришёл. Первым зашёл перепуганный муж и рассматривал мои ботинки, которые стояли рядом с чемоданом. За ним стоял сын и две мои коллеги с аптеки. Они быстро разделись и побежали проверять комнаты. У меня дома они были не первый раз, поэтому ориентировались в квартире хорошо. Муж и сын сразу прошли на кухню.
– Турка с холодным кофе стоит нетронутая, – сказал муж и насыпал корм коту, который вёл себя очень странно и забился в угол под штору.
Сын проверил туалет и подошёл к двери в ванную.
– Пап, в ванной свет горит.
Они вместе стояли у двери и не решались её открыть.
– Её нигде нет, – прошептала Наташа, тоже подойдя к ним, в полной тишине.
Муж осторожно надавил на ручку и медленно открыл дверь. Я вместе с ними смотрела на своё тело. Сын первым наклонился ко мне и попытался прощупать пульс на сонной артерии.
– Она же тёплая, просто без сознания! Папа, её ещё можно спасти, помоги мне, чего ты стоишь? – он начал переворачивать меня на спину и делать массаж сердца.
– Наташа, Вера, уведите его в комнату, – глухим голосом сказал муж, с силой поднял сына и оттолкнул к женщинам.
– Отец, послушай, ей ещё можно помочь, как ты можешь?!
– Она здесь лежит с утра, ей уже нельзя помочь.
– Но она тёплая, живая…
– Это просто тёплый пол, сын. Вызывай врача. Твоя мама умерла, – почти шёпотом сказал он и вышел на балкон, закурив сигарету.
Холодный мартовский ветер трепал волосы и рубашку, но мужчина ничего не замечал, он смотрел остекленевшим взглядом вдаль и никак не мог собрать мысли в одно целое. И только когда пальцы обожгла догоревшая сигарета, он выкинул окурок и прошептал, пытаясь проглотить комок в горле: «Прости, что не уберёг».
Я смотрела на него, и вся наша совместная жизнь пролетала с огромной скоростью, задерживаясь на доли секунд только на самых значимых событиях: первая встреча в парке, обмен кольцами на свадьбе и его глаза, полные любви; рождение детей, счастливый отдых на лазурном берегу, сюрприз на мой юбилей. Я смотрела в родные глаза, в которых стояли слёзы, и тоже отчаянно шептала: «И ты меня прости! Я не хотела умирать и оставлять тебя одного. О Боже, что же я наделала? Что теперь будет? Как вы сможете без меня жить?». Только он меня не слышал, никто меня больше не слышал.
– Что ты наделала? Как мы теперь будем без тебя жить? – вторил ей муж.
Я только сейчас поняла, что больше не стою рядом с ним, а нахожусь на улице, над домом, высоко в небе и слышу уже не его голос, а мысли. Я оглянулась и увидела сияние вокруг себя, которое утягивало меня всё выше и выше. «Что это? Куда вы меня забираете?». Меня накрыла паника, и я попыталась выбраться наружу из этого светящегося облака, туда – к своим родным, к сыну, мужу, к маме и дочке… Но свет начал меркнуть, пространство вокруг темнеть, и только белая точка ослепительного света впереди – расти и приближаться. Думать я больше не могла, я просто растворялась в этом свете, рассыпаясь на частички чего-то большего, чем человеческая душа, вливаясь в потоки таких же сгустков божественных частиц и энергии…
Views: 3