Дениска ощущал себя путешественником, мечтал о будущих перемещениях по разным городам и странам. Сначала он ездил с матерью, позже – со старшей сводной сестрой Дарьей. Когда старшая сестра оказалась связанной двумя детьми, его возила к матери уже средняя сестра Дина. Необходимости в его приездах не было, но мальчик очень любил сам процесс и встречу с мамой после краткой разлуки. Калейдоскоп мест мало сохранился в сознании малыша, как и его побег из дома, где в тот день отсутствовали мать и сводная сестра Дина. Он часто вспоминал это обстоятельство, впрочем, забыв, где были его личные ощущения, а какие – из воспоминаний родных.
Мальчик лишь хорошо помнил, как после побега из квартиры Дины от них с матерью вскоре сбежал его отец. Мать объясняла сыну, что его сёстры не сбегали, а вышли замуж и проживать в их квартире не будут. Дениска был смышлёным и многое понимал с малых лет. Однако подросток до сих пор не мог понять, почему отец так поступил, и хотел после окончания школы найти папу и похвалиться тем, каким умным и хорошим он вырос. Он считал, что был плохим в раннем детстве, и поэтому надоел отцу. Мальчику снились сны, как продолжение кадра из воспоминаний, папы, исчезающего с чемоданом за домами-многоквартирниками. На расспросы Дениски о папе отвечали родственники односложно, и чаще всего звучала непонятная фраза «Скатертью ему дорога». В детских снах он видел людей вокруг себя с большими баулами: в одних ситуациях он чувствовал себя счастливым, в других – несчастным. Какие-то детали меняли его ощущения, но почему – он не мог вспомнить, когда просыпался…
– Дина, почему мама умерла? – спросил подросток, устремив серые большие глаза на молодую женщину. – Это несправедливо! Ты ведь мне всегда говорила – учись хорошо, будешь с помощью хорошей работы мать… на старости лет кормить и покоить. И вот…
– Денис, болезнь скосила мамочку, – быстро ответила сестра, поглощая с Денисом недавно приготовленный ею суп. – Никто не знал: она работала и работала, мало отдыхала, не обследовалась. Всё нагрянуло неожиданно… Обрезала её жизнь своей косой смерть. Так Богу было угодно. Ты молишься Ему, как учила тебя?
Единоутробный брат кивнул, сосредоточенно глядя на сестру и доедая суп.
– Дин, а кто были те мужчины на похоронах мамы? – встрепенулся Денис, отодвинув тарелку.
– Один – отец мой, другой – отец Дарьи, – замешкавшись несколько секунд, выдавила из себя молодая женщина. – Они же были бывшими мужьями нашей матери, пришли нас с сестрой поддержать… и последний долг ей отдать.
– Даа? Вот не знал! Почему никогда их не видел? – с простодушием в голосе спросил подросток.
– Мать не хотела, чтобы они приходили: ни ко мне, ни к сестре. Но отцы встречались с нами обеими, дарили подарки, позже – деньги, гуляли, общались.
– А мой отец? – поник Дениска. – Он не хотел? Почему?
– Братик, успокойся! Пойми теперь уже: он сам не хотел, даже алименты не переводил на тебя, бегал от пристава. Не хотела тебе раньше это говорить… За шесть лет отсутствия не встретился с тобой. А зря. Ведь ты всегда был хорошим – сколько помню тебя… И мать нашу изводил в те годы: на пустом месте ревновал её, а сам… Всё помню: мне тогда было восемнадцать, когда он сам ушёл. Спалился своим блудом перед нашей матерью… И её… уже нет, а мы – как о живой.
Дина внезапно тихо заплакала, блеснув с укором на брата зелёными глазами из-под длинных чёрных ресниц. Она встала из-за стола и отошла к окну. Дениска хоть и силился удержать слёзы, но вдруг заревел, как вчера, когда хоронили его мать. Перед родными и особо перед детьми Дарьи он крепился, но, когда умершую Наталью Владимировну опустили в гробу в свежевырытую землю, с сыном случилась истерика.
Ему показалось, словно жизнь закончилась. Хотелось схватить воображаемый чемодан и убежать из этого места, как из страшного сна.
Сёстры тут же подскочили к младшему сводному брату и стали предлагать попить воды с медпрепаратами. Подросток бился в их руках как неврастеник, так что Дарья вскоре с испугом попятилась от него, уводя в сторону двух детей – десяти и восьми лет. Мужья Дарьи и Дины прижали сына умершей женщины к себе и почти силой влили ему в рот воды и каких-то снадобий. Лекарства быстро подействовали, и муж Дины отнёс на руках обмякшего мальчика в свой автомобиль. На заднем сиденье подросток быстро уснул и очнулся лишь в квартире покойной матери, куда его привёз муж сестры, дядя Дэн, тёзка. Впрочем, мальчик всегда звал его Денисом Николаевичем, как от него требовала сестра.
Подросток, внезапно проснувшись и приподнявшись на кровати, услышал тихий разговор Дины с мужем, доносившийся до него из кухни. Денис имел очень острое зрение и отличный слух, чему не раз удивлялись знавшие его люди. Он вслушивался и ловил каждое слово. Денис Николаевич предлагал жене переехать жить сюда из его квартиры: ведь последней волей Натальи Владимировны была та, чтобы опеку над братом взяла Дина. Мать не раз замечала по-родственному близкие и любящие отношения между её средней – Диной и последышем, родившимся, когда она отметила сорок два года. У супругов был пока один ребёнок, и они вполне могли уделить время и внимание Дениске, вырастив и дав путёвку во взрослую жизнь. Поэтому мать, зная, что умирает, распорядилась в завещании разделить трёхкомнатную квартиру между Диной и Денисом. Старшей Дарье мать завещала дачу, унаследованную ею после родителей. В разговоре же с мужем на кухне Дина уговаривала его жить в прежней квартире вчетвером, а эту – материнскую – сдавать в аренду. В тот момент Дениска задумался: а где бы он хотел? И через минуту подросток остро осознал: только в квартире дяди Дэна, здесь всё напоминало о матери.
Он стремительно встал с кровати и прошёл в кухню. «Денис Николаевич, можно я буду жить у Вас дома? – обратился Денис к мужчине средних лет. – Здесь я не смогу. Точняк. Иначе куда-то сбегу… Может, на бабушкину дачу». Муж Дины встрепенулся, пристально взглянув голубыми глазами на родственника жены, быстро промолвил: «Забудь. Мы с Диной будем оформлять опеку. Нужен пригляд за тобой и всё такое… Так и быть: будешь жить у нас… Не против – в комнате с Эдиком? Третьей комнаты-то у нас нет, приятель!» Денис обрадованно воскликнул: «Идёт! Здорово!». Сестра улыбнулась и весело произнесла: «Ну, вот и настал твой черёд помочь мне с сынком! Считай, двенадцать лет нянчила и воспитывала тебя на пару с мамой… А то… мы хотели и второго заиметь. Как раз всё вовремя. Эдька будет тебя слушаться в наше отсутствие. Ты ведь уже не раз оставался с ним!». Дэн рассмеялся: «Ока, я и не подумал». И то правда: и Эдичке поможет и за другим ребёнком приглядит… «А деньги не помешают: будем сдавать эту трёшку… Правда, Денис? Ты ведь уже достаточно большой?»
Мальчик кивнул и ушёл в свою комнату. Горе по матери словно сдавило ему горло: ни кушать, ни говорить в тот вечер не хотелось.
…Отревев откровенно и не стыдясь друг друга, вымыв лица, Дина с Дениской доели обед в кухне и, не сговариваясь, отправились в комнату, в которой до замужества проживала Дина. Она открывала замок на ней, только когда приезжала проведать брата в отсутствие матери.
– Знаешь? – обратилась единоутробная сестра к сироте. – Воля мамы была в том, чтобы мы с Дэном взяли над тобой опеку. То есть мы теперь… становимся как бы твоими родителями. Понимаешь?
Дина решила снова сказать об этом брату, чтобы он привык, не передумал и не захотел жить у сестры Дарьи.
– Здорово! – искренне обрадовался Денис. – А вы не передумаете?
– Нет уж, – с хитринкой в глазах произнесла Дина. – Ведь я тебя люблю, а за пять лет и дядя Дэн, то есть Денис Николаевич, тебя полюбил… У нас пока не было проблем с тобой… Надеюсь, ты не подведёшь доверие?
– Нет-нет, поверь! Я буду послушным! – поспешно проговорил Дениска, умеряя радостную дрожь в груди, от чего хотелось смеяться.
Но он помнил слова различных людей, что смех без причины – признак дурачины. А к таковым мальчик себя не относил. Он хорошо учился в школе и прекрасно ладил с однокашниками. С ним был как раз не тот случай, когда говорят: у семи нянек дитя без глаз. Денис, наоборот, быстро схватывал все поучения и советы от взрослых людей. Он также понимал и редкие упрёки, и выговоры – не обижался.
Во время болезни матери мальчику говорили некоторые соседи, что «мать помрёт, сёстры сдадут тебя в интернат». Но подросток не хотел в это верить. Однако он всё же заранее заложил вещами свой чемоданчик, с которым однажды ездил с Дарьей и её семьей на море.
Денис мечтал убежать в ту гостиницу на причале у реки, где в последние два года работала администратором его мать. Он не понимал, что комната гостиницы, в которой мать стелила ему на ночь, была не её собственностью. Она обычно ложилась в одежде рядом, на краю широкой постели, но лишь на четыре часа, полузакрыв глаза в дремоте и прислушиваясь к звукам в маленьком коридоре и в комнатах постояльцев. Река в тёплое время года тихо плескалась о борт свай, на которых стояла маленькая гостиничка с номерным фондом из нескольких комнат. Подростку особенно нравился этот отель из всех тех, кои он помнил, приезжая к матери на работу.
Вспомнив сейчас снова об том месте, Денис задумал прятать там разные вещички. В этой квартире-то он уже два года убирал свою комнату, и сестра туда не заходила. «Вот будет, куда отвозить кое-что…», – но внезапно вышел из думок от неожиданного восклицания сестры:
– Ну, где же он?! Ещё полчаса назад должен был приехать! Сегодня ж воскресенье. Неужели на работу вызвали? Почему ж не позвонил? Бог мой, Боже, помоги!
Дина стояла у окна своей комнаты, встревоженно глядя во двор у подъезда.
– Сейчас позвоню, – вызвался Дениска, словно сестра не могла сделать это сама.
Она усмехнулась, снова поглядев на дисплей смартфона.
В памяти Дениса отложилось: убегающие из квартиры увозили навсегда свои большие чемоданы. Но оставались другие, которые хранились в чулане. Наконец, после побега сестры Дины остались только два среднего размера чемодана. Он надеялся, что теперь они никуда не денутся: жили в последние пять лет в квартире только мать с сыном. Дениска любил лазить в кладовку, вынимая консервацию и поглаживая свой чемоданчик, купленный ему три года назад Дарьей.
К пяти годам он уже сносно научился готовить себе простую еду. Мальчик с большим интересом схватил на лету этот навык у матери и сестёр, и те поощряли его быстро растущий интерес к кулинарии. В сознании мальчика сохранились приятное впечатления, когда мать с её родителями, да его сёстры делали заготовки из пельменей с разными начинками, солили рыбу, закатывали различные консервы из овощей и фруктов. Это было для него самое счастливое время! И что-то приготавливая себе, он нередко фантазировал, будто делает это для большой семьи. Но бабушки, мамы и дедушки больше нет, прошлого не вернуть.
Денис хлопнул себя по лбу, вспомнив вопрос к сестре.
– Дин, я вот подумал, – не удержал всё-таки «прилетевшую» мысль Денис. – Может, мой папка давно помер? Вон, ваши отцы-то приехали …
– Пойми, мы с Дарьей поддерживали отношения с отцами, встречались с ними, – перебив, быстро проговорила молодая женщина, отойдя от окна и медленно ходя по комнате. – Это было их инициативой. А твой отец сбежал… и больше никогда не приходил к тебе. Он даже не присылал финансы для тебя! И мать сама не хотела напрячь его на алименты. Исчез и всё. Видел его когда-нибудь на улице, подходил к тебе?
– Неа. Даже не знаю его внешность: мать выбросила все фото с ним. Почему?
Задребезжал звонок у двери.
– О, наконец-то, Дэнчик! – радостно побежала к двери Дина.
Но на пороге стоял другой мужчина. Улыбка слетела с лица молодой женщины, и она отступила под натиском человека, толкающего её от двери. Он быстро скинул старые туфли, надетые не по ноябрьской погоде, и прошёл на кухню, видно, только теперь на миг задумавшись, дома ли его сын. Денис вошёл в кухню. Мужчина и подросток пристально глядели друг на друга. Школьник не знал незнакомца, что вскоре понял нежданный гость, и деланно радостно воскликнул:
– Ну, вот и свиделись, сынок! Теперь всегда будем вместе!
Дина в смятении поглядывала на них из коридора, не зная, закрыть ли дверь квартиры. Но через минуту решила оставить приоткрытой и внимательно слушала диалог брата с его отцом.
– Почему… ты не пришёл… к маме? – словно выдавил по слову из себя Денис, с обидой глядя на странного мужчину. – Даже в её последний день. Зачем ты убежал от меня?!
– Больше не буду, – улыбнулся его отец. – Теперь будем вместе жить… здесь.
– Не будете Вы тут жить, Сергей Григорьевич! – возмутилась Дина. – Мама завещала опеку над Дениской мне. Так что завтра же подаю документы…
– Чтооо? Очень борзая стала? Смотри: выпорю как в детстве! – заметно разгневался пожилой мужчина.
– Муж не позволит Вам, да и сам выпорет Вас в случае чего, – уверенно парировала Дина.
– Ах, муж! Прекрасно! Небось, и ребёнок есть. Когда тебе ещё и за школьником смотреть? – рассмеялся пришедший.
В приоткрытую дверь квартиры вошёл Денис Николаевич, и к нему сразу обратилась Дина:
– Вот, полюбуйся: объявился папаша Дениски. Через шесть лет. Хочет жить здесь, с сыном типа.
– А он же не прописан тут, ты говорила.
– И никогда не был. Мать умная была: мужей не регистрировала в бывшей бабушкиной квартире.
– Ничего, пропишусь снова, как опекун и отец! – торжественно заявил Сергей.
– Будем решать этот вопрос в суде! – уверенно заявил Денис Николаевич, пригладив усы. – Дин, ты рассказывала мне, что от него сбежала к бабушке, на даче жила. Это тот самый тип?
– Да, это тот самый негодяй! Домогался меня, плюс баб водил поздно вечером, когда мать в ночную была на работе. Думал – я не увижу.
– Ты – свинюшка! – вскрикнул мужчина, буравя злым взглядом чёрных глаз Дину. – Жаль, в то время подушкой не придушил. Не было б моих скитаний и жил бы припеваюче с моей Наташкой. Ууу, ненавижу! Козза.
Несмотря на насыщенный разговор, все уже разглядели помятый вид незваного гостя, ощутили алкогольный перегар и зловоние дешёвых сигарет. Одет мужчина был не просто небрежно, да не по погоде, но было ощущение, что он недавно встал с асфальта на улице.
Денис живо представил себе, как он будет жить здесь с этим человеком, и его чуть не стошнило. Ни мать, ни его сводные сёстры не курили и редко выпивали, лишь пригубляя иногда слабый брют. Не видел он никогда даже поддатым и Дениса Николаевича. Так что мальчик три года назад принял решение не курить, не пробовать спиртное и твёрдо держался своего намерения в отношениях с другими ребятами школы. Этот же странный человек вызывал настолько отвращение, что подростку хотелось немедленно выгнать бомжа или убежать самому. Особенное омерзение было от почти беззубого рта бродяги.
– Вот что, дедок, – внезапно твёрдо сказал Денис Николаевич, – права качать ты здесь не будешь. На суде свидимся, если захочешь. А сейчас проваливай! Не звали мы тебя и вообще забудь сюда дорогу!
Дина энергично закивала и зашла из коридора в свою комнату, чтобы мужу было удобнее вытолкать за дверь наглого старика. Дениска безучастно смотрел как удалялся из квартиры его отец, но ему нисколько не хотелось остановить его. Кто-то из соседей говорил ему в прошлом, что его отец сбежал от потаскушки-жены. Хотя Денис любил мать и после тех слов, но именно этим пытался оправдывать побег отца из квартиры. Но теперь выяснилось много интересного для него и оказалось – как раз то отец своими изменами натолкнулся на отвержение со стороны матери Дениса. Словно валун упал с души подростка, и, убежав из кухни в свою комнату, он бросился на кровать и от пережитого напряжения стал плакать в подушку.
Дина, заглянув в комнату брата, помедлила, но решила зайти. Вслед за ней вошёл её муж, и они сели в кресла.
– Жалеешь отца? – тихо спросила сестра, когда всхлипывания брата прекратились. – Хочешь быть с ним?
– Никогда! – выкрикнул Денис и сел на кровати. – Не так я всё думал. Жалею – раньше не знал.
– Будешь с нами жить? – участливо спросил Денис Николаевич, сделав ударение на втором слове.
– Обязательно! Только вас обоих люблю. И знаете? Не хочу больше с ним встречаться! Увольте.
Супруги засмеялись над смешной интонацией и гримасой подростка на последнем слове, встали с кресел, протянув к нему руки. Он, подойдя, немного стыдливо прижался к ним. Дина радостно шептала молитвы Богу. Денис Николаевич улыбался.
Views: 4