Лирика Михаила Жинжерова

Go away

Глядеться в зеркало мне очень нравится.
Я очень яркая, и я - красавица.
Глаза безбрежные
И щёчки нежные.
Себя показать мне пора поскорей.
Всё. Надоело. I will go away.

Мне грязь надоела и пьяные лица.
Уехать хочу поскорей за границу.
Живут там иначе
И носят Versace.
По жизни идти мне дорогой своей.
Всё. Надоело. I will go away.

Отстань от меня, ты мне больше не нужен.
Какая любовь? Мы с тобой просто дружим.
Зачем признания,
Зачем страдания?
Выпей и мне на прощанье налей.
Всё. Надоело. I will go away.

Зачем мне детишки, семейные путы?
Я знаю английский и знаю компьютер.
К чему учиться?
Буду трудиться.
И буду любить я успешных людей.
Всё. Надоело. I will go away.

Всё, мама, отстань со своими вопросами.
Я школу закончила, Я уже взрослая.
Я очень сильная
И очень стильная.
Обо мне не заботься и слёзы не лей.
Всё. Надоело. I will go away.

Прекрасный агент, он помог мне на деле.
Держу договор на работу в отеле.
Паспорт в кармане,
Мир в чемодане.
Миллионеры, встречайте скорей.
Всё. Надоело. I will go away.

Эй. слушай, отдай мне мои документы.
И не нужны мне твои комплименты.
Ведь я невинная,
Не сплю с мужчиною.
И я ни к кому не полезу в постель.
Эй, cлушай, не бей. I will... больно, О. Кэээй!

Три года прошли, как сплошное мучение.
И денег осталось как раз на лечение.
Я к маме хочу,
Я домой улечу.
И в прошлое двери закрою плотней.
Всё. Надоело. I will go away.

Гляжу я в зеркало. Какая рожа!
И на меня ну совсем не похожа.
Глаза усталые,
И щёки впалые,
И горькая складка между бровей.
Всё. Надоело. I will go away.

Но я молода, я начну всё сначала.
Есть жизненный опыт, он стоит немало.
Я плакать не буду,
Что было забуду.
Добиться успеха есть много путей.
Довольно страдать. I will go away.

Гимн красоте

Исчезли иллюзии, всё суета.
Тревога о будущем душу гложет.
Быть может, мир спасёт красота,
Если саму её не уничтожат.

Природа творит идеал красоты,
Гармонию форм, обострение чувства.
Её повторить - это только мечты.
К ней только приблизиться может искусство.

Пусть гений художника может слегка
Включить наши чувства и воображение,
Но не передаст он полёт мотылька
Во всей полноте красоты и движения.

Чарующей музыки звуки прекрасные,
Глубокие, нежные и манящие,
Но слышали вы объяснения страстные
Влюблённого дерева речке журчащей.

Коньяк совершенный в подвалах хранится,
Чтоб солнечной силой и страстью налиться.
Но всё же ему никогда не сравниться
С холодной в горах родниковой водицей.

Венец совершенства, прекрасный и вечный,
Бога, земли и природы создание,
Это конечно прелестная женщина.
Она квинтэссенция мироздания.

Загажены воздух, моря и реки,
Мусор и газы, леса вырубаем.
Но этого мало для человека.
Теперь мы женщину уничтожаем.

Прелесть, естественность, женственность – к чёрту,
Что творишь ты, всесильная мода?
Ты должна красоту подчёркивать,
А не лепить из женщин уродов.

Губы проколоты, волосы – пакля
Брюки в дырках, косметика только
Вместо лица, красота не так ли?
И тело, покрытое татуировкой.

Где же ты, нежная? Где же ты, милая?
Тебя воспевал не один поэт.
Грубая, злобная, голос хриплый
От водки, матов и сигарет.

И ходит обкуренное и замученное,
Татуировками изувеченное
В рваных штанах огородное чучело,
То, что было когда-то женщиной.

Исчезли иллюзии, всё суета,
Только что мы поделать можем?
Могла бы мир спасти красота,
Если мы её не уничтожим.

Красавице

Молодым уходишь так легко: 
Без проблем, без слёз, без сожалений. 
Старость – она где-то далеко, 
Впереди немало увлечений.

Ты умна, красива, сексуальна. 
Что жалеть о мимолётной встрече? 
Поглядеть, так выбор колоссальный! 
Только молодость… она не вечна.

Жизнь – как ливень, поглядишь в окно: 
Все бегут, летят, спешат… занятно. 
Но попасть под ливень не смешно. 
Мокрым быть – уже не так приятно.

Годы, как в кастрюле молоко, 
Проглядишь кипение невольно. 
И найти кого-то нелегко, 
Потерять – легко, но очень больно.

Нет, читать мораль я не берусь. 
Глупо и банально и смешно. 
Просто опытом своим делюсь. 
Мне за 60 уже давно.

Моя любимая

Сердце заляпано грязною лужею зависти, сплетен, потерь.
Прежде - талантливый, ныне - ненужный, старый загнанный зверь.
Ближе и ближе свиданье с могилою. Воспоминания рву.
Только со мной моя славная, милая, значит ещё я живу.

Светит улыбкою доброе личико, сердце открыто для всех.
Только всё реже и реже он слышится - твой серебристый смех.
Горе, болезни, нужда, унижения - всюду ты рядом со мной.
Милая, чистая, добрая Женя, мой человечек родной.

Трудно работать, бессонницы муки, был я унижен не раз.
Только со мной твои теплые руки, светлых сияние глаз.
Где бы я ни был, о встрече мечтаю, снимок родной достаю.
Только здоровье всё тает и тает. Как я тебя люблю!

Близкие мечутся в мире кипучем, и не легко им понять:
Рядом прекрасная, самая лучшая, бабушка, дочка и мать.
После работы меня ты встречаешь, взгляд милых глаз ловлю.
Снова в заботах, трудах и печалях. Как я тебя люблю!

Слишком восторженный я, наверное, но для меня ты одна.
Самая нежная, самая верная, лучшая в мире жена.

Спит дорогая

Спит дорогая, глазки закрыла,
В комнате нашей царит тишина.
Ночь набросила чёрные крылья,
Тихо забралась в окошко луна.

Воздух бодрит, пробуждает мечту.
Ветер в любви объяснился весне.
И пробивается сквозь темноту
Чья-то бессонница в дальнем окне.

Шепчут во сне открытые губы
Милые деток родных имена.
Знаю я, как беззаветно любишь -
Ты лучшая в мире мать и жена.

Хочется дочек и внуков видеть,
Но зачем мы им, хватит, довольно.
Только родные могут обидеть
Так незаслуженно, горько, больно.

Помнишь, как их приходилось лечить?
Были нежными, были строгими,
Но всё же сумели мы их научить
Проложить себе в жизни дорогу.

Мы не нужны нашим детям больше.
И пролетают так быстро года.
Сердце наполнит щемящая боль,
Здоровье теряется навсегда.

Спи любимая, моя, милая,
Ведь пробуждение - это муки.
Пусть приснится семья счастливая:
Добрые, милые дети, внуки.

Женщины

Не бывает некрасивых женщин,
В каждой красота неповторимая.
Нужно лишь обнять её за плечи
И сказать ей: «Ты - моя любимая».
Всё сумеет женщина понять,
Не предать. Когда нам будет туго,
Нам помогут бабушка и мать,
И сестра, и милая подруга.
С нами в радости, и в горе, и в ненастье.
Наше будущее, настоящее и прошлое.
Женщины, я вам желаю счастья
И всего, всего, всего хорошего!

Ночь в Нью-Йорке

Ночь. Нью-Йорк уснул усталый. По квартирам ходят сны
Под дырявым покрывалом, необъятной тишины.
Звёзды в небе не сияют, лишь надменная луна
Город сонный озирает одинока и грустна.
Слабым отблеском в оконце проникают неохотно
Чья-то горькая бессонница, чья-то поздняя работа...
Гонг машины госпитальной, опозданьем напуганной,
Повествует нам печально про нокаут от недугов.
Трейна дребезжащий грохот разбивает тишину,
Словно муж заставший похоть бьёт посуду и жену.
В небе тёмном самолёты, искрами костров потухших,
Пролезают сквозь дремоту, вспышки снов начальных тушат.
На машинах пролетают. Безуспешно паркинг ищут.
О постели зря мечтают. Городские оптимисты.
Город шумный, неспокойный, полный зла и доброты,
Зрелищами переполнен, но не пахнут в нём цветы.
Здесь тяжёлая работа и не мой родной язык.
Я люблю его за что-то. Просто видимо привык.

Брайтон восстанавливается

Есть в Нью-Йорке кусочек Одессы:
В него вложен труд, вдохновенье, таланты.
Его создавали в драках с местными
Русско-еврейские эмигранты.

Здесь говорят в основном по-русски.
Вокруг магазины, рекламы клич -
И лучшие в ресторанах закуски
На славной улице – Брайтон Бич.

Здесь могут встретиться близкие люди,
Потерявшиеся когда-то.
Здесь можно попробовать русские блюда,
Наслушаться шуток и русского мата.

Живут здесь весело, не унывают.
Здесь солнце и пляжи, и ветер вольный.
Хоть в жизни конечно всяко бывает,
Но в основном здесь жизнью довольны.

Но как-то над улицей ночью, однажды,
Дул ветер суровый и волны бежали.
Прошёл ураган, жестокий и страшный,
Всё разрушая и уничтожая.

Повсюду валялись, разбитые ветром,
Куски от домов, ресторанов витрины.
Погибших машин обнажались скелеты.
Чернели диваны, как спины дельфинов.

И те, кого совсем не искали,
Но где-то, наверное, помнят и ждут,
В подвалах затопленные нелегалы,
Которые в списки не попадут.

А ветер шумел, бушевало ненастье,
А ночь всё глядела, как топят и бьют
Волны чьё-то недавнее счастье,
Годами накапливавшийся уют.

Гулял океан по всему побережью.
Волны ломали, сносили проклятые
Дома и виллы, где жили прежде
Люди счастливые и богатые.

Cлаб человек перед мощью природы.
Ворвался в город грозный океан.
«На Дерибасовской хорошая погода".
На Брайтон Бич бушует ураган.

Неделями жили без газа и света,
Без связи, лифта, воды, отопления
В высоких домах, уцелевших от ветра,
Старики, ожидая спасения.

Трудились спасатели неустанно.
Однако не всё получалось так скоро,
Ведь пострадала от океана
Огромнейшая территория!

И ночью, и днём добровольцы, военные
Взбирались на верхние этажи.
Всем помощь оказывали бесценную,
Но всё же не все спасли они жизни.

И кое-где попадались воры.
«В семье», как говорится, «не без урода».
Не много, но всё же нашлись мародёры
Среди Бруклинского народа.

И долго с лицами посеревшими
Люди смотрели, как их машины,
От урагана и волн уцелевшие,
Стоят обескровленные без бензина.

Однако отбросили переживания.
И снова шумит бурлит и волнуется
Вечно весёлая и живая
Русскоязычная славная улица.

Шумят магазины и рестораны.
И можно купить почти что задаром
Красивые, модные и желанные,
Но подмоченные товары.

Работа кипит без унынья и лени
И смотрят в будущее с надеждой.
И скоро открыли театр «Millenium»,
И стал новый Брайтон краше, чем прежде.

Всё будет нормально. Утихла природа.
Вернулась жизнь в колею накатанную.
«На Дерибасовской хорошая погода».
И солнце светит над Брайтоном.

Ёлочка

Росла зелёная ёлка не в лесу, не в чаще густой.
Не зайца, лису и волка пленяла своей красотой.
Стегал её ветер хлёсткий, облака летели к реке,
Стояла на перекрестке улиц в маленьком городке.
Высокая, и пышная. Как будто из детских снов.
Она не казалась лишней среди машин и домов.
Носились белки вприпрыжку среди зелёных ветвей.
Красивые, сочные шишки радовали детей.
И раз в году на рассвете, в ожидании волшебства,
Её наряжали дети к празднику рождества.
Высокие и низкорослые, уставшие от трудов,
Ей улыбались взрослые, вспомнив родительский дом.
Зелёные ветки, как щётки, лес зеленел вдалеке.
Красиво на перекрёстке в маленьком городке.
Но раз набежали тучи, и с яростью хищного зверя
Прошёл ураган могучий, ломая дома и деревья.
Вырвал он ёлку с корнями, легко, как будто смеясь.
И пала она ветвями в жидкую, липкую грязь.
И осветила зарница бури жестокой последствия -
Маленькую частицу всеобщего злого бедствия.
Люди спешат на работу. В школу бегут подростки...
Но не хватает чего-то на маленьком перекрёстке.

***

Пожилые, приятные всем, частица большого семейного клана -
Жили супруги без лишних проблем, в Бруклине, у океана.
Война и разруха, голод, дороги – всякое раньше видали.
И вдруг опять: «Тревога, тревога… Буря идёт небывалая".
По телевизору, по телефону: «Уезжайте, спасайтесь, опасно!
Убежища ждут вас, опасная зона, не рискуйте напрасно».
- Сеня, уедем, ведь много родни. Не будь таким бесшабашным.
Сеня, ведь здесь мы совсем одни. Сеня мне очень страшно.
- В прошлом году - забыла? - пугали, ты тоже тогда суетилась.
Шумела, просила, молила, ругалась, а ничего не случилось.
- Сеня, поехали, хватит бравады - ждут нас и зять, и дочь.
А рисковать понапрасну не надо. Страшная близится ночь.
Жена уговаривала: «А вдруг». Время меж тем летело.
В конце концов сдался упрямый супруг - добилась, чего хотела.
 - Ладно, поехали, хватит сердиться. Могли бы, конечно остаться.
Ведь всё равно ничего не случится. Будут над нами смеяться.
Вышли, а всюду кромешная тьма, деревья под ветром гнутся.
 - Слушай, Сеня, схожу я с ума. Может быть лучше вернуться?.
 - Всё, не до споров уже теперь. Поздно назад возвращаться.
Не далеко здесь машина - зверь, мигом сумеем домчаться.
Ветер ревёт, словно сам сатана бешено дует в спину.
Тут подоспела шальная волна и накрывает машину.
Спешат из машины муж и жена. Жена не ноет, не трусит.
Многое видела в жизни она, эмигрантка из Белоруссии.
В кромешной тьме и по пояс в воде, но не теряют терпения.
Кто поможет им в этой беде? Где искать им спасения?
И нет ужасной буре конца. Шумит и бушует ненастье.
И вдруг - свеча - не видно лица, одни глаза участливые.
Вернулась бодрость, идут вперёд, легко, когда не один.
И голос добрый зовёт: “My God! Come here. Come in. Come in”.
Удачно закончилась страшная ночь, переодели их, накормили.
Сумели им «чёрные» люди помочь, и спать у себя уложили.
В горе не важны религии, партии, расы и убеждения.
Пусть ты эмигрант - никакой антипатии или предубеждения.
В тяжёлые жизни моменты, в часы беды и тревоги,
Не филантропы и не президенты - простые люди помогут.

Пусть где-то случилась беда, ураган – мир в надежде живёт.
Всегда поможет, и всем помогал - Американский народ.

Михаил Жинжеров.

Views: 90