Лирика Иветты Митягиной

Сакура

Мне снилась сакура в снегу
В заброшенной пустой деревне,
Её цветы в замёрзший пруд глядели
И рассыпались жемчугом на льду,

И ветер, раскидав их снова собирал...
Играл, небрежно и нетерпеливо,
Как будто он давно уже всё знал,
И то, в чём сакура особенно ранима...

Мне снилась сакура. Глаза открыв с утра,
Я молча думала о вечном в полудрёме...
И тихо за окном шептала мне пурга,
О том, как одиноко в моём доме...

Мы в ответе за тех, кого приручили 

Экзюпери. Шершавые листочки,
Читаешь книгу, словно каждый шаг,
И думаешь порой над каждой точкой,
И что слова порой не говорят.

И время тает, время утекает,
Уже сбегает солнце за окном.
Читаешь и грустишь, грустишь – читаешь,
С тобою вместе затихает дом.

Где главные слова? Они забыты.
А может ты их просто просмотрел,
Экзюпери на грани смерти выжил,
Поэтому он чувствовать умел.

Ты сомневаешься, пора сомненья бросить,
Вокруг и так полно проблем и дел,
Ты приручить хотел и всё отбросить,
Теперь в ответе - приручить сумел.

Ты создана

Ты создана с осколков хрусталя,
Беспечная в сомнении и печали,
Прикосновением и запахом пьяня,
Чаруешь тех, кто так тебя смущали.

В тиши, без слов, найдя лишь нужный взгляд
И не заметным жестом отвечая,
Ты манишь тех, кто сам тому не рад,
Кто забывает всё, во тьме скучая.

Осколки серебра твоих волос
Пьянят, лишая робости и страха,
Один поклон, и кто-то преподнёс
Уже себя тебе на эту плаху.

В тумане бытия опустится слеза,
Ты так умела и несправедлива,
Я некогда глядел в твои глаза,
Но пелена и мрачность закружила.

Бабочка в банке

Ну, соври – тебе всё равно,
Мир не перевернётся и не изменится.
Я, как бабочка в банке, смотрю в окно,
Я знаю, я - пленница.

Ну, соври, что искал меня давно,
Что поломанные крылья со временем
Распахнутся, словно это окно,
И что жизнь мне не будет бременем.
Ведь тебе всё равно,
Я не доживу,
Не узнаю, что было лживое,
Ну, соври, ведь я больше и не прошу,
Просто ври, что я в банке красивая.

Партия

Я мешаю, это знаю, знаю.
Просто отойду – скажу, прости.
Кажется, во что-то я играю,
Но не зная правила игры.

Кажется, пошла я с королевы,
Там, где точно нужен ход конем.
Я уже совсем не знаю веры,
Знаю только слово – подождём.

Я уже не пешку потеряла,
Голова слетела у ферзя.
Разве я забыла, где упала?
Разве ход теперь не короля?

Но упорно партию сливаю,
Словно за доскою в первый раз.
Ничего совсем не понимаю.
Время вышло, да и свет погас.

И как-то стала лириком

И как-то стала лириком,
Ну, а скорей романтиком,
Не знаю всё равно,
Как чувства описать.

Я бегаю за глупым,
Как я, за глупым мальчиком,
Когда полно мужчин,
Мечтающих обнять.

Ему пишу стихи,
Ему дарю сонеты
И снова до утра
Я думаю о нём.

Махнёте вы рукой,
Какие там секреты,
Нормальные таких
Обходят стороной.

И я опять грущу,
И ничего другого,
Но надо мне теперь
Лишь только доказать,

Что я его люблю,
Но слова нет такого,
Чтобы сумела я
Всё это описать.

Ванильное

Сегодня много ванили на бирюзовом небе,
И пастилой поплыли пастельные облака.
Лакричной конфеткой тучи размоются в акварели,
И дождик прольёт на землю с дождинками чудеса.

Ты знаешь, я так скучала по бархатным поцелуям,
Что ночью луна дарила, ко мне заглянув в окно,
Я знаю, ещё не поздно, всё можно начать в июне,
Когда в карамельных закатах уже бесконечно тепло.

Всё можно начать сначала, всё можно всегда исправить,
Давай разольём в бокалы рубиновое вино,
Ведь всё, что так заставляет нас проживать в печали,
Себе мы придумали сами, слепив из того, что дано.

Подкова

Уронила с балкона платок.
Специально, чтоб ты оглянулся,
Поливала осенний цветок,
Он мне даже слегка улыбнулся.

И ждала у окна до утра,
Хоть и знала - вернёшься не скоро,
И подкову у двери сама перевесила,
Эх, та подкова.

На удачу, я верила ей,
Но опять опускаются руки,
Где ж пасли в табуне тех коней,
Чьи подковы спасали в разлуке?

А моя, может, просто не та,
От чего-то другого над дверью.
И пока лишь одна тишина,
И цветок, для любви по поверью.

Ты

Ты у крыльца поправила пальто,
Перчатки отряхнула и застыла.
Всё проходящее, и даже то,
Что ты когда-то без ума любила.

Вот ты закроешь дверь и опустев,
Покинет дом всё то, что было с вами,
И выйдет он, на корточки присев,
Свой хлеб разделит, молча, с голубями.

Ты не одна, прошли за эту дверь
Уже не первые в перчатках руки.
Но он молчал, смолчит он и теперь -
Уже давно он так привык к разлуке.

Письмо оставить, но скребёт тоска.
Пусть так без слов, пусть так ему больнее.
Ты знаешь, не оставишь всё за дверью,
Ведь многое ты в сердце сберегла.

И не забудешь. Не дано забыть,
Пусть даже хочешь, этих разговоров.
Ты не смогла навечно полюбить,
Но он поймёт всё это без укоров.

Её жалели кошки

Её жалели кошки во дворе,
Она кормила утром, ровно в восемь,
Хвостатые сбегались в полутьме,
Светало поздно, всё чернила осень.

В двух банках корм, в лоточке молоко,
Орал сосед не раз, что всех потравит.
Она же, как-то очень уж легко,
Рукой махнёт и мисочки поставит.

И весь район уже давно прозвал
Её, с смешками, бабкой полоумной,
И кто-то даже мелом написал
Ей на двери, что эта дверь безумной.

Она же молча, с самого утра,
Как на работу, к кошкам выходила,
Домой больных несла, сама лечила
И не жалела никому тепла.

А вечерами сядет у окна,
Откроет старенький альбом и вспомнит:
Когда-то сына в муках родила,
Но сын уехал и о ней не помнит.

А муж погиб, давно она одна,
И кошки сядут рядом, понимая,
И пусть её судьба теперь такая,
Но как всегда внутри она светла.

И этот свет не тронут крики тех,
Кто в злобе так легко вредит другому,
И всё равно, что в спину слышит смех,
Доверит все печали лишь альбому.

В одиночестве

Ты умрешь в одиночестве,
В тихой комнате,
Только из-за того,
Что рядом нет никого,
Кто мог бы вызвать врача.
Жизнь не терпит жалости,
И к сожалению, совести.
Вот поэтому сердце и бросила
Об асфальт с горяча.
Ты умрёшь. Будут люди чужие,
В твоей памяти медленно,
По привычке разглядывать и копошиться
В твоих же вещах.
Это всё неизбежно,
И это, наверно, последнее,
Что в тебе вызывает ещё
Хоть какой-нибудь страх.
И у всех. Всё закончится мрамором серым надгробия.
А для некоторых даже пожалеют креста.
Ты умрёшь в одиночестве,
В тихой комнате,
И неважно уже,
Что нет никого,
Кто мог бы вызвать врача.

Иветта Митягина.

Views: 158