Все мы родом из детства. Все, с чем выходим в большую жизнь, берем оттуда. Из семьи. От самых близких и родных людей. Они дали нам жизнь и любили безмерно, просто за то, что мы есть. Это наши родители. Вот сегодня хочу вспомнить и рассказать вам о них.
Мой отец – донской казак. Родился он в Воронежской области в станице Козловская. Его отец, мой дед, тоже был настоящим казаком. Воевал, когда Родина просила, и имел свое крепкое хозяйство. Не знаю, принял ли он, что страна в один миг изменилась. В семье никогда не говорили об этом, но и воевать против своего народа не стал. Остался дома и занимался семьей и хозяйством. Нельзя сказать, что он был богатым человеком, но и никогда семья не бедствовала. Работали и жили по доходам. Пришла пора создания колхоза и в их станице, и тут началась горестная история семьи моей. Отцу было тогда всего четыре года, но он часто вспоминал, как корову уводили со двора. Как она лизала его своим шершавым языком и плакала. «Слезы были с горошину и капали мне на лицо, а я плачу и пытаюсь вытереть ей глаза и приговариваю: “Зорюшка, не плачь!”. А рядом мама с застывшим лицом, и отец курит, как паровоз, и все по глазам рукой машет. Я тогда ничего не понял, только со временем догадался, что слезы прятал. Настоящий казак не может плакать по факту своего рождения. “Казак – это воин, защитник”, – рассказывал он. Потом был сход станичников, где решали, кто достоин быть колхозником, а кто – «вражеский элемент». Моего деда, Хныкина Антона, объявили врагом и решили, что его надо раскулачить и выслать «туда, куда Макар телят не гонял». Но, видимо, уважали и любили моего деда в станице, отстояли. Не дали в тот раз случиться несправедливости. Однако, как известно, у нас мнение соседей не очень важно, поэтому прошло немного времени, и в ночь постучали в окно. Пришел атаман станицы и сказал моему деду, что у него день-два и за ним и его семьей придут, посоветовал уезжать. Дед и бабушка собрали самое необходимое, впрягли боевого друга в телегу, посадили сыновей и сбежали из дома родного. Проехали полночи и задумались, куда идти. Что делать? Как спасти детей? И тут выручила смекалка боевого казака! «А поехали-ка в Москву! Где много людей, спрятаться легче»,- сказал дед. Бабушка моя была «мужней женой» и никогда не спорила, верила деду как Богу. На том и порешили! Приехав в Москву, купили домик на Дубовой аллее в деревне Останкино и зажили. Дед мой рукастый был и всю свою жизнь проработал на заводе «Колибр». Слесарь был знатный. Его и на фронт не пустили, бронь дали. Сказали: «Здесь нужнее будешь».
Старший сын Василий подрос и пошел учиться в военное училище. Закончить не успел, война помешала. Доучивался в бою под Вязьмой, где первое ранение получил. А мой отец еще ребенок, всего-то десять лет. Вспоминал часто погреб рядом с домом, где от ночных налетов прятался. Там и первую сигарету попробовал. “Страшно, до жути, а тут затянулся – и все в тумане”. Вот так он сразу взрослым стал. Отец и мать на заводе круглые сутки. Надо себя накормить и родителям отнести. Часто вспоминал, как картошку чистил: “Положу ее на край стола и ножом, как деревяшку, стругаю”. Не много он рассказывал о войне. Помню его воспоминания о том, как немцев по Москве вели. Ему тогда уже двенадцать, сорванец-красавец. «Вели их через всю Москву, а мы забрались на балкон в доме на проспекте Мира и оттуда смотрели. Все страшные, изможденные, в рваной одежде, но головы не опустили. Гордые! А мы им в след улюлюкаем, свистим. Солдаты вдоль всей дороги стоят. Сзади машины едут и водой смывают всю заразу от немцев зацепившуюся. Люди вокруг, кто плачет, кто проклятья кричит. Жуть! Знаешь, после этого мы уже победителями были», – вот так вспоминал отец этот день.
Закончилась война, казалось бы – живи и радуйся, но нет! Не выдержало сердце деда моего, умер. Моя бабушка никогда почти в своей жизни не работала, вела домашнее хозяйство, детей поднимала. Что делать? Как выжить? И не просто выжить, а сына на ноги поставить. Отцу моему лет пятнадцать было. Парень родился со сложным характером. Взрывной, гордый, своенравный. Да и район накладывал свой отпечаток. Марьина роща! Все было, даже драки “стенка на стенку”, но воровства никогда. Воспитание не позволяло. Мой отец всегда гордился тем, что казак, то есть воин, богатырь, защитник! Учился он всегда хорошо. Читал много и вообще по жизни считал, что если делаешь дело, делай так, чтобы не стыдно, на совесть! А иначе и начинать не стоит! Спортом занимался. Футболистом был, вратарем. На коньках катался, на лыжах. В общем, очень разносторонне развит и талантом не обделен. Рисовал хорошо. Пошел учиться на закройщика. Училище закончил. Пригласили на работу. Все хорошо складывалось, но не судьба была сложиться. По ложному обвинению в семнадцать лет, был осужден и надолго. Этот отрезок жизни в нашей семье тайна. Даже мама моя не знала ничего. Только мне, годам к четырнадцати, решился рассказать. Шел со своей «первой любовью» по вечерней Москве, а здесь двое подошли. К девушке приставать начали. Отец вступился, завязалась драка. У одного паренька куртка знатная была. Кожаная, красивая. И он, чтобы не испортить в драке, положил рядом на газон. Драка закончилась, а куртки нет. Мальчик не простой был, сын партработника. Вот самому старшему в компании, моему отцу, за разбой и не уважение советских законов общественного порядка, дали срок и не малый. Провел он его на лесоповале. Хлебал, что называется, полной ложкой. Срок отбыл, а в Москву не пускают. Отправился он на сто первый километр. Определили ему для жительства деревню Новинки, что под Можайском. Вот там он и встретил свою любовь. Мою маму!
История маминой семьи не менее интересна! Глава семьи нашей была бабушка Наталья. Помню ее уже старушкой совсем, но и тогда красивая, чистая и мудрая. Маленькая, сухонькая, а сколько внутренней силы! И немудрено. Она в одиночку подняла своих детей. Кем работала она в молодости не ведомо нам, знаем только, что в барском доме. И заприметил ее управляющий имением польский шляхтич Стефан. Родила она от него детей своих. Двух дочерей и сына. Никто в деревне по этому поводу не откровенничал с нами, все как-то на уровне слухов. Когда девчонки подросли, красота и стать выдавала. Старшая Клавдия выучилась и позже не малый пост в колхозе занимала. О сыне почти ничего не знаю. Умер он рано. После войны без ноги пришел. А моя бабушка, красавица Дуняша, многих мужчин с ума свела, но свой выбор остановила на гармонисте Дмитрии Романове. Самый настойчивый ухажер оказался. Многое терпел и прощал, любил очень. Ради Дуни своей из семьи, в прямаки, ушел. Семья у него богатая была, свои пекарни были и в Можайске, и в Москве, не принимала она бесприданницу-оборванку. Баба Наталья в свой дом и пустила молодых. Комнатку со временем пристроили. В этом доме и моя мама, и ее сестры, и брат на свет появились и выросли.
Пришла война, дед на фронт ушел. Танкистом всю войну прошел. Два раза в танке горел, но выжил и домой вернулся. А бабушка моя с четырьмя детьми на руках осталась. Пришли немцы в деревню и в нашем доме разместились. Чтобы детей спасти, перебрались женщины в дом сестры старшей Клавдии, он на отшибе стоял. Собрали, что донести могли, – и туда, а бабуля моя отчаянная, в дом с немцами пробралась, теплую перину забрать. Детей сохранить надо было, младшей девочке и года не было. Девка красивая, ее немец за косу и схватил. Она – вырываться, а он косу на руку наматывает. И руки заняты, кулаком не помочь. Рванулась из последних сил, половину косы в руках оставила, но с периной убежала. Правда, не спасла перина малышку. Умерла девочка через некоторое время. Хорошо, что наши быстро отбили деревню. Помню, мама рассказывала: “Вышли с бабой Натальей на край поля и видим – сугробы шевелятся”. Бабушка – креститься, а оказалось, разведчики в белых комбинезонах ползут. Помню, как бабуля плакала и приговаривала: «Родные мои! Родные мои!». В это время маме моей было всего пять лет. Ничего больше о войне не рассказывала, видимо, мала была. Отшумела война, и все в доме не плохо. Баба Наталья детьми занята, бабуля Дуняша дояркой на ферме, а дед пекарем при колхозе. Его хлеб долго вспоминали. Вкусный был. Еще дочку родили Валюшу. Растили детей, работали.
Мама моя школу закончила и вскоре встретила своего Александра. Полюбили они друг друга. Семью создали. Отец в колхозе на пилораме работал, а мама воспитателем в детском саду. Сын у них родился, брат мой. Имя ему выбрали сильное – Владимир. Пытались в Москву перебраться, да не вышло. Прописку отцу не восстановили. Как-то так получилось, что оказались они в городе Калининграде. Устроились на работу, комнату им дали. Как они жили, не знаю. Тяжело наверное. Рассказывала мама, что они почти разошлись, но случилось чудо: я на свет появилась.
Я соединила родных людей и выросла в огромной любви. Так получилось, что бабушек, на кого можно было бы оставлять ребенка, у нас не было. И вот всегда и везде, рядом со мной, был мой ангел – мама, и отец. Пришло время отдать меня в детский сад, мама пошла следом и была в соседней группе. Пришло время идти в школу и мама устроилась в котельную, которую видно было из окон квартиры и школы. Наш дом всегда был полон подружками и друзьями. И это помимо того, что мой отец стал депутатом горсовета и все просящие шли не в кабинет, а домой.
Мои родители всегда и всему учили на своем примере. На меня почти не повышали голоса. Помню такой случай из жизни. Первый класс! Учились писать цифру девять, и никак она у меня не получалась. Ну хоть тресни! Мама в тот день приболела и лежала в соседней комнате, а папа взялся за тяжелый труд учителя. Долго он бился со мной, объясняя и так, и сяк, а эта девятка все какая-то кривая. Так, чтобы выдержать нервную нагрузку и не сорваться, папа ронял книги и ходил вокруг меня кругами. Буря нависла над моей головой, но безмерная любовь спасла. Выдержал! Девятка получилась достойная, но до сих пор я пишу ее совсем по-другому, нежели мои одноклассники. Зимой этого же года отец решил, что пришло время поставить меня на коньки. Много криков слышали окрестные дома, но я поехала. Вот в этом он был весь. Начал дело и должен делать его на совесть. Та же история была с лыжами и плаванием. Отец научил меня всему, что знал сам и что сам умел делать. Я училась с ним шить, вязать и вышивать. Он очень увлекался вырезанием по дереву. У меня до сих пор есть шкатулки и поделки, сделанные его руками. Вот здесь мне не хватило усидчивости и, видимо, таланта. Отец отступился. Сказал: “Ну значит не твое”.
Они никогда не давили на меня, всегда последнее слово было за мной. Один раз только я вынуждена была принять их выбор, но, как показало время, правильный. Не срослось бы! К нам в школу приехали отбирать детей в хор при Гостелерадио имени Попова. И так получилось, что я оказалась единственной отобранной. Великая честь и огромные возможности, но жить надо было в интернате или каждый день возить меня в Москву. Возить меня было некому, а жить в интернате я бы не смогла. И они приняли волевое решение: “Нет!”.
Я точно так же стараюсь вести себя со своими детьми. Выбор всегда должен делать человек сам! Тогда и отвечать перед Богом и перед людьми, он будет сам. Не на кого сваливать, принимал решение сам! Направить – да! Помочь – обязательно! Быть рядом – конечно! Но направление – сам, только сам!
Очень рано закончилось мое счастье. Мой отец был заядлым рыбаком. На каких только реках и озерах мы не побывали. Грибы и ягоды, все и всегда сами. На все семейные застолья привозилась баночка грибов и варенья. И вот однажды, почему уж и не помню, поехал отец на рыбалку один. И там на берегу наступил на донышко бутылки. Распорол ногу так, что и кровь унять никак не получается, а он один, и больница совсем не за углом. Как смог перетянул рану и доехал до поста ГАИ. Дай бог тем людям здоровья! Они вызвали врачей и спасли жизнь моего дорогого человека. Долго отец восстанавливался, но эта рана запустила в организме разрушение сосудов. У него началось страшное заболевание аблитерирующий андетриит. Как говорят врачи, рак сосудов. Они становятся хрупкими и сжимаются настолько, что кровь по ним не циркулирует. И вот мой красивый, высокий и сильный отец уже не мог пройти лишние сто метров, а подъем на второй этаж был для него испытанием. Первую операцию сделали и стало немного легче, а потом была вторая. Шунтирование на исходящих сосудах от сердца. Все это делалось для спасения ног. Отец говорил, что инвалидом он жить не будет никогда. Операция прошла успешно. Впереди был длинный реабилитационный период. Берегли мы его как хрустальную вазу, но когда мы с мамой были на работе, пришли люди и попросили о помощи. Через силу встал и конечно пошел. Сорвался шунт и мой отец умер. Молодым! Ему было всего-то пятьдесят четыре года. Мы с мамой осиротели!
Прошло совсем немного времени, еще каких-то одиннадцать лет, умерла и мама. Все эти года мы жили друг для друга! Это было прекрасное время. Появился на свет их внук. Понятно, что за имя он получил, конечно же – Александр! Моя мама любила этого ребенка до обожания! Когда они были рядом, время останавливалось. Она его разумно баловала. Никогда не отказывая, умудрялась уводить в сторону и объяснять, что эта прихоть не важна и не нужна, а вот погулять или почитать, а еще и песни спеть, значительно важнее. Ее геркулесовую кашу мой сын, взрослый уже человек, вспоминает до сих пор.
Я всегда очень жалею только о том, что мои сыновья толком не знали своих деда и бабушку. Сколько всего они могли бы дать им, сколькому научить! Сколько теплоты и добра они могли бы получить от них. Ну не получилось! Но самое интересное, что в своих детях я вижу черты характеров и черты лиц моих дорогих родителей. Саша – это мой отец! Человек-праздник! А Антоша – это моя мама! Он такой же спокойный и рассудительный. Он такой же мудрый. Я так рада, что они есть у меня, и что они – продолжение моих родных и самых дорогих людей! Знаю только одно! Смотря на меня и своих внуков с небес, мои ангелы радуются и гордятся нами, а мы всегда и во всем чувствуем их присутствие и поддержку!
Вера Свистова.
Views: 139